– Просто игнорируй мое существование, как делал это раньше, – прошу его унизительно жалким тоном, явно выдающим мое беспокойство.

– Какая же ты трусишка, Ася, – усмехается он, поднимая руку из воды и проводя мокрым пальцем по моей щеке, отчего я дергаюсь в сторону.

– Хватит с меня купания, приятно оставаться! – решительно заявляю, резко вставая на ноги в воде и чувствуя, как без горячей воды тело обдает холодом.

Кир стремительно встает следом и хватает меня за руку, так что я даже забываю об ознобе, вызванным холодным осенним воздухом, слишком напуганная его действиями, потому что он на этом не останавливается. Брат кладет вторую руку мне на талию, прижимая к своему голому торсу вплотную, и насильно утаскивает обратно в воду, хоть я и пытаюсь сопротивляться. В итоге мы все же падаем и чуть не погружаемся с головой, но в последний момент Киру удается опереться рукой о борт. Я же лежу на его груди и в мешанине переплетающихся ног пытаюсь найти опору и одновременно убраться подальше от его практически голого тела, прикосновение к которому совсем не кажется безобидным.

– Да успокойся ты! – крепко обнимая меня, рявкает на ухо придурок, и устраивается поудобнее, продолжая насильно удерживать.

Теперь он сидит, опираясь на бортик, а я практически у него на коленях, крепко прижатая к твердой груди и обездвиженная сильными руками, из хватки которых не вырваться.

– Кирилл, я закричу, если не отпустишь! – угрожаю, не оставляя жалких попыток сопротивляться его натиску.

– А я тебя тогда под воду окуну, – ухмыляется Кир. – Под водой тебе наверняка будет не до криков.

У меня внутри все сжимается от обиды. Потому что я верю, он так и сделает.

Ну почему он такой садист?! Что за мания постоянно причинять мне боль? Я смотрю в его глаза и не вижу в них ничего. Пустота. Ему просто скучно и издеваясь надо мной, он тупо веселится, даже не думая о моих чувствах. И, как всегда со мной и бывает, я не могу спрятать или сдержать свою боль. Глаза становятся влажными и слезы скатываются по щекам вместе с громким всхлипом, прежде чем мой страх и беспомощность прорываются наружу.

– Эй, ты чего? – берет меня за подбородок Кир, но я резко отворачиваюсь в сторону, пытаясь остановиться, но не в силах этого сделать и продолжая унизительно плакать перед ним, давая то, чего он и добивался. – Мелочь, перестань! Нельзя же плакать из-за такой ерунды.

– Отвали от меня! – отталкиваю его руки, пытаясь отползти сквозь всхлипы, но он не пускает.

Продолжает удерживать, теперь крепко обхватывая руками мое лицо обеими ладонями и не обращая внимания на мои удары по своей груди.

– Черт, Ася, не будь такой размазней! Я же не серьезно. Ну, перестань!

Он вытирает слезы под моими глазами снова и снова, словно это может остановить их, но они с завидным упрямством продолжают течь, пока я продолжаю биться в его объятиях в попытках освободиться, окончательно выбиваясь из сил в конце концов. Тогда он прижимает мою голову к своему плечу и крепко обхватывает меня за спину, зажав руки, пока я продолжаю плакать уже в его кожу, забив на все и выпуская наружу всю обиду.

– Какая же ты глупышка, Ася, – шепчет куда-то в мои волосы Кир. – Чуть что – сразу в слезы. Я ведь просто решил подшутить над тобой, а ты сразу в панику ударилась. Дурында мелкая.

Его голос становится неожиданно нежным, как и ласковые поглаживания большими пальцами по моей коже, так что я замираю неподвижно, продолжая по инерции изредка всхлипывать, и жду. Жду, пока отпустит. Или пока ослабит бдительность настолько, что я смогу вырваться и сбежать.