Деньги за консультацию он брать отказался. Поблагодарил, что не бросили в беде. Вася дал ему номер мобильника – мол, если будут новости про Таира или про инкубов – охотно выслушаем!

На том и расстались.

– Маг-теоретик… – проворчал Васька. – Мне буфетчица рассказала… У него еще колоды карт по карманам распиханы. На женихов гадает. По идее, ему бы в гадальном салоне работать. Но он не хочет. А у них там, похоже, что-то вроде своей мафии. Не удивлюсь, если окажется, что они город на участки поделили. Чушь какая-то! Инкубы, суккубы, оборотни, ведьмы, нечистая сила!

– Знаешь, Вася, в чем разница между нами? – с идиотской гордостью спросил я. – Ты реалист безнадежный. Если что-то выползает за рамки мира, который принято считать реальным, твоя первая мысль – это недопустимо! А я допускаю, что могут существовать вещи, которых марксистский материализм не учитывает. Experientia docet! И при встрече с ними мне легче, чем тебе. Потому что, сударь ты мой, к такой встрече я всегда готов!

И накаркал на свою голову! Юный ленинец, скаут, кто там еще был всегда готов? Я похож на скаута примерно так же, как на суккуба.

– Да нет… – Васька стоял передо мной, выпрямившись, прислушивался к чему-то внутри себя, и в этот миг, ей-богу, был чем-то похож на Таира! – Я, кажется, тоже готов…

Марья Геннадьевна сдержала слово – она отыскала маму Насти Петровой. И позвонила Васе чуть ли не в восемь утра, и дала телефонный номер, и предупредила все-таки, что контакты с ребенком – только в присутствии педагога!

Вася поклялся, что так оно и будет. Вот уж без ребенка он во всей этой странной истории охотно бы обошелся!

И позвонил Алевтине Петровой.

– О чем вы хотели побеседовать с моей дочерью? – довольно-таки агрессивно осведомилась незримая женщина. Очевидно, учительница успела ее настроить на свой лад.

– Скорее всего, беседы с вашей дочерью не потребуется, если вы мне ответите на несколько вопросов, – успокоил Вася. – Но лучше бы для этого встретиться. Вы можете прийти сюда…

Тут он сообразил, что если речь пойдет об интимной жизни инкуба, то лучше бы обеспечить себе свободу маневра.

– … а лучше бы мне подойти туда, куда вы укажете. И в удобное для вас время, – предложил он со всей доступной сотруднику угрозыска любезностью.

Договорились встретиться через час у входа в Дом колхозника.

Это был воистину замечательный дом. Уж если где в городе и могли завестись инкубы – так только здесь!

Примерно в начале пятидесятых городским властям была спущена сверху ценная мысль. Кто-то там, в непостижимой вышине, подумал: когда окрестные колхозники приезжают в город с грузовиками картошки или на экскурсию, им ведь, горемычным, решительно негде переночевать! Имелось в виду, что обычная гостиница, где шесть коек в номере и туалет в конце коридора, им не по карману. Поэтому было решено строить «Дома колхозников», где одновременно могли бы с удобствами и по дешевке ночевать сотни две по меньшей мере неприхотливых тружеников села.

Перепуганные городские власти не пожалели денег. Через год в самом центре возник единственный на то время небоскреб. Дом колхозника имел шестнадцать этажей, огромные комнаты с высокими потолками, прорву всевозможной лепнины, а силуэтом напоминал высотные здания Москвы с непременной красной электрифицированной звездой на шпиле. И в него действительно на первых порах пускали ошарашенных колхозников.

Со временем на это здание наложила когтистую лапу партия. Поскольку изначально планировалось, что уставшие от продажи картошки с капустой колхозники захотят вечером посмотреть фильм «Доярка и пастух», то в доме имелся здоровенный кинозал и даже ресторан – чтобы обсудить перипетии фильма. Трудно было придумать более удачное место для проведения партслетов, партконференций и партсеминаров, на которые собиралось до трехсот человек со всей области. Семинары длились недели по две, слеты и конференции были покороче, но все равно делегаты успевали перезнакомиться самым интимным образом. И если бы роскошные кровати в Доме колхозника вдруг заговорили, то стены Дома колхозника покраснели бы как снаружи, так и изнутри.