Многие сомневались в том, насколько искренне Рузвельт вел борьбу против колониализма во время войны. Он действительно никогда не был таким горячим противником колониальной политики, каким показал себя, скажем, вице-президент Уоллес, но все же президент США не раз выражал возмущение несправедливым и бесчеловечным обращением колонизаторов с покоренными народами. Эллиот Рузвельт пишет, что в 1941 году отец сурово сказал побагровевшему от негодования Черчиллю: «Не могу поверить, что мы воюем против фашистского рабства и в то же самое время не стараемся освободить людей всего мира из-под гнета давно устаревшей колониальной политики». Он оказывал постоянное давление на британского премьера, чтобы тот положил конец английскому правлению в Индии и в остальных колониях^>76. В феврале 1944 года, выступая на пресс-конференции, Рузвельт публично осудил британский колониальный режим в Гамбии (Западная Африка), которую посетил годом ранее. «Я в жизни не видел ничего более ужасного, – заявил он. – Туземцы отстали в развитии от нас на 5 тысяч лет… Англичане правили там два века – и за каждый доллар, вложенный в Гамбии, выкачивали десять. Это неприкрытая эксплуатация целого народа»^>77.

Рузвельт не раз предлагал создать после войны такую систему опеки, которая подготовила бы колонии к независимости. Одним из первых на очереди был Индокитай, который Рузвельт не хотел возвращать после войны под власть Франции вопреки настойчивым требованиям Черчилля и Шарля де Голля. «Индокитай не должен снова превратиться во французскую колонию, – сказал он госсекретарю Корделлу Хэллу в октябре 1944 года. – Франция владела этой страной с населением в 30 миллионов жителей почти сотню лет, и теперь народ там живет хуже, чем до колонизации… Народ Индокитая достоин лучшей участи»^>78. Черчилль опасался, что с Индокитая Рузвельт хочет начать процесс ликвидации всей колониальной системы. Британский премьер-министр ясно дал понять, что не станет молча наблюдать за подобным развитием событий. В конце 1944 года он сказал Идену: «Мы ни при каких обстоятельствах не допустим, чтобы нас кнутом или пряником втянули в соглашения, которые каким-либо образом затрагивают британский суверенитет в наших доминионах или колониях… “Руки прочь от Британской империи” – вот наш девиз. Мы ни за что не позволим ослабить или запятнать империю к удовольствию сентиментальных купчишек или каких бы то ни было иностранцев». Несмотря на то что в вопросе деколонизации его поддерживал Сталин, Рузвельт вынужден был отказаться от слишком агрессивного давления на союзников из опасения подорвать военный союз с Англией. В конце концов он без всяких серьезных причин перестал настаивать даже на независимости Индокитая, что в перспективе имело трагические последствия. Тем не менее 5 апреля 1945 года на конференции в Уормс-Спрингс (штат Джорджия), за неделю до своей кончины, Рузвельт пообещал в присутствии президента Филиппин Серхио Осменьи, что после изгнания японцев США «безотлагательно» предоставят Филиппинам независимость^>79. Черчилль сумел выстоять под давлением Штатов, требовавших предоставления независимости Индии, но даже эта победа оказалась призрачной, ибо индийский народ взялся за дело сам.

Хотя мир официально существующих империй и закрытых торговых сфер не мог исчезнуть в мгновение ока, разросшаяся до чудовищных размеров экономика США не собиралась терпеть конкуренцию со стороны стран Европы и Азии, серьезно пострадавших во время войны. А для поддержания господствующего положения доллара у США имелась огромная военная мощь. Рузвельт отвел ведущую роль в выработке политического курса своим военным советникам. В начале 1942 года он учредил Комитет начальников штабов (КНШ)