В прессе банкиров (по аналогии с гангстерами) все чаще стали называть «банкстерами». Как отмечалось в журнале The Nation, «если человек украл 25 долларов, его называют вором; если 250 тысяч – казнокрадом; а если два с половиной миллиона, то имя ему – финансист»^>8. Как видим, в сложившейся ситуации Рузвельт получил полную свободу действий. Советник Рузвельта из его «мозгового треста» Реймонд Моули писал по этому поводу следующее: «Критического момента недоверие народа к банкирам достигло 5 марта 1933 года – именно тогда из этой капиталистической системы и высосали последние соки». Сенатор Бронсон Каттинг пришел к выводу, что в тот момент Рузвельт «с легкостью» мог бы национализировать все банки. На этом же настаивал и Рексфорд Гай Тагуэлл, глава управления по регулированию сельского хозяйства, вместе с остальными советниками президента.

Но Рузвельт выбрал для своей страны более консервативный курс. Он объявил о начале четырехдневных национальных «банковских каникул» и в первый же день своего официального правления встретился с ведущими банкирами страны. После этого он созвал специальную сессию конгресса, на которой был принят ряд чрезвычайных законов, а затем выступил с радиообращением к обеспокоенным гражданам, которое стало первой из его так называемых «бесед у камина»[18]. Первым законодательным актом, принятым конгрессом и подписанным Рузвельтом, стал «Чрезвычайный закон о банках», в составлении которого принимали участие преимущественно сами банкиры. Согласно этому закону, реформа банковской системы должна была происходить без радикальных изменений. По этому поводу конгрессмен Уильям Лемке саркастически заметил: «4 марта президент изгнал менял из Капитолия, а 9 марта они все вернулись на свои места»^>9. Решение банковского кризиса станет образцом для проведения большинства реформ Рузвельта. Он действовал как истинный консерватор, пытаясь спасти капитализм от самих капиталистов. По словам министра труда Френсис Перкинс, которая стала первой женщиной – членом правительства в истории США, Рузвельт «принимал существующее положение в экономической системе как данность – такую же, как, скажем, любовь своих близких… Его все устраивало»^>10. Но реформы, с помощью которых он пытался удержать капитализм на плаву, были смелыми, дальновидными и человечными. Они изменят жизнь американского народа на десятилетия, а возможно, и больше.

Но, пусть и не прибегая к радикальным мерам, уже в первые сто дней после вступления в должность Рузвельт предложил весьма амбициозный план восстановления экономики. В рамках этой программы президент создал ряд новых ведомств: так, например, Управление по регулированию сельского хозяйства должно было поставить на ноги сельскохозяйственную отрасль, а Гражданский корпус охраны природных ресурсов – привлечь молодежь к работе в лесах и парках, в то время как Федеральное управление по оказанию чрезвычайной помощи (ФЕРА) во главе с Гарри Гопкинсом должно было обеспечить помощь штатам на федеральном уровне. Наряду с этими учреждениями были созданы Управление общественных работ (УОР) под руководством Гарольда Икеса для осуществления крупных общественных работ и Национальное управление восстановления (НУВ) для обеспечения восстановления промышленности. В тот же период был принят закон Гласса–Стиголла, по которому разделялись депозитные и инвестиционные функции банков и вводилось федеральное страхование банковских вкладов.