Принц поистине должен быть сокровищем, если ради него столько людей готовы пожертвовать собой!

– И что показало Зеркало? – сглотнул Мелвин и облизал вдруг ставшие сухими губы.

– Сначала мы спросили, какой из наших способов верный, но зеркальная поверхность осталась гладкой. Потом мы потребовали показать выход, который бы устроил всех – но и тут ничего. Тогда кто-то в сердцах молвил: «Кто же нам поможет?», – и Зеркало…

– …показало меня, да? – прошептал торговец.

– Да.

– Король, великий король! – вскричал Мелвин. – Это ошибка! Я всего лишь торговец, обычный человек, каких много. Я мало знаю, а еще меньше соображаю. Я бы и хотел помочь, но не понимаю, как это сделать! Надеясь на меня, вы только теряете время. Ваше величество!

Король протянул беспомощно руку, словно просил подаяния:

– Спаси моего сына, попробуй. Зеркало не лжет.

– Нет. Я не знаю. Я глупец! Я ничего не могу сделать! – мысли торговца перескакивали с одной на другую, пытаясь найти выход из жуткой ловушки, в которую он непонятно как угодил.

Король встал, тяжело оперся на посох, голос прозвучал твердо и решительно:

– Именем короля и всего королевства в присутствии свидетелей я обещаю торговцу Мелвину и его семье благоденствие и почет на все времена, пока будет длиться наше царствование. В случае отказа или неудачи, – небольшая пауза, но продолжил Решеф XIV еще более уверенно, – торговец Мелвин будет казнен как предатель на центральной площади в присутствии всех жителей!

Придворные маги и советники, выдохнув, закачали головами в знак согласия с решением. Мол, пусть и печально, но иначе невозможно.

Маленький Мелвин – хрупкий, бессильный – будто подрос. В мгновение перед его мысленным взором промелькнула вся жизнь, порядочность и гордость не позволили соврать. Рыжие волосы взметнулись и сверкнули в мрачном тронном зале, словно зажженный факел.

– Тогда убей меня прямо сейчас, король! – торговец стукнул себя кулаком в грудь. – Видит Дракон, я не знаю способа, как помочь твоему сыну!

Наступила тишина – глухая, черная, как та беда, которая стала всеобщей.

Король думал долго. Наконец он снова поднялся и сказал очень тихо, словно слова, которые он произнес, могли убить. Да так оно и было.

– Я меняю свое решение. Я по-прежнему обещаю тебе благоденствие и почет, но в другом случае будешь казнен не ты. Будет казнен твой сын. Это равноценные смерти. Я ставлю жизнь твоего сына на одни весы с жизнью моего. Сделай так, чтобы мой сын – жил! – король резко повернулся и вышел из тронного зала.

Придворные охнули, но тут же склонили головы.

Мелвин упал и забился на холодном полу в судорожных рыданиях.

Дни последующие

Покои Мелвину отвели роскошные. К чему роскошь, если скоро все закончится так страшно? Первый день торговец пил беспробудно, пока советники, узнав об этом, не запретили поставлять в комнаты вино.

У дверей маячили два стражника, сопровождавшие торговца даже в нужник. Они не ограничивали его ни в чем, относились вежливо, даже с почтением, но следовали за ним везде.

Никто в замке не был на стороне Мелвина. Даже горничная, перестилавшая постель, шепнула украдкой:

– Спасите принца, пожалуйста! – И только.

Легко сказать. Родное курносое лицо пятнадцатилетнего озорника-непоседы стояло перед глазами. Невозможно, чтобы сына убили. Может быть, следует самому свести счеты с жизнью, пока не поздно? Нет. Король ясно дал понять, что приговор будет отменен только в одном случае – если принц останется человеком. А если убить наследника? Ох, это только ускорит казнь сына.

Мелвин пытался читать древние свитки, вытирая слезы, но они снова и снова лились, заливая пожелтевшие страницы.