– Пап… – начала, но он перебил меня.

– Ань, поверь, я делаю очень мало для тебя и для твоих детей. Совсем ничего. Хоть так дай помочь тебе. Мне фермер привез и выгрузил у калитки. Месяц назад дочь его спас, в аварию попала. Я ему сказал, что ничего не нужно, но тот никогда никого не слушает. Поэтому тебе привез, чтобы пекла внукам.

Вздохнула и благодарно прошептала:

– Спасибо, буду печь, – сделала паузу и поинтересовалась: – Что Ольга?

Тарасов кивнул и отвернулся, тем самым сообщая, что потом расскажет по этому вопросу. Пока он играл, поставила чайник. Ужинать отец не стал, но от чая не отказался. Никогда не отказывался, поэтому даже не спрашивала, молча заваривала свежую заварку и наливала крепкий чай.

Оказавшись вдвоем, отец начал разговор:

– В общем, пришлось мне оформить на себя кредит, дочь. И Ольгу домой привез. Хватит уже этого безобразия. Только мужиков меняет и долги увеличивает, ничего другого. Непутевая, – он на секунду задумался, а потом продолжил: – Хочу устроить ее к нам в больницу техничкой.

Нахмурилась, считая, что сестра не согласится. Максимум на неделю, а потом начнутся прогулы, пока не уволят. Уже проходили. Она о себе была высокого мнения, и работать не хотела, тем более мыть полы. Принцесса. Предпочитала жить за чужой счет, пребывая в полной уверенности, что ей все должны и обязаны.

– Знаю, что подумала, но Оля согласилась. Больше не потянем ее расходов, теперь вот кредит будем с матерью платить, – устало выдал отец.

Положила руку на его ладонь, и прошептала:

– Все будет хорошо.

Владимир Игоревич улыбнулся кончиками губ, а потом произнес:

– Ты будь осторожна. Сама знаешь, о чем я.

– Считаешь, он может…

Отец не дал сказать, решительно перебив меня.

– Нет, не считаю, вижу – толковый мужчина, и разговаривает грамотно, но все же будь осторожна и не забывай, что в деревне живешь.

– И что? Да, в деревне живу. И что?! По-твоему, я должна была его бросить там? – сухо поинтересовалась, не представляя, чтобы я так сделала.

– Он уедет, а тебе потом проблемы останутся.

Вздохнула и, обняв себя за плечи, выдала:

– Пап, перестань. Чтобы я не делала, не буду здесь никогда хорошей. Да и не нужно мне. Понимаешь? Я никому ничего не должна. Им делать нечего, вот и чешут языками.

– Но ведь тяжело жить, когда угнетают. И ребятишки… им потом в школу, а дети очень жестокими могут быть. Наслушаются родителей и потом унижают.

Замолчала, все прекрасно понимая, но в душе верила, что когда-нибудь я уберусь отсюда. Не сейчас, но позже, как выплачу.

– Анют, я тут спрашивал у наших, не нужны ли сотрудники в бухгалтерию или в экономический отдел, но пока свободных мест нет, да и с жильем проблема. Хотя… если что… то к нам можно.

Я только улыбнулась. Не говорить же отцу в лицо, что я не смогу с ними жить, тем более сестра вернулась. Не понимала я Ольгу и никогда не пойму. И три женщины на маленькой территории – это скандалы. А тут я хозяйка. Да что говорить? Отец сам это понимал. Нужно что-то думать. Потом, не сейчас. На данный момент было тяжело себя и двоих детей содержать, так как кредит висел. И, помимо всего прочего, нужно заботиться о скотине, собирать на дрова и уголь. Если сеном, зерном меня обеспечивал сельский совет, потому как у них находилось два пая на землю, то об остальном нужно было заботиться самостоятельно, не надеясь ни на кого.

– Спасибо, пап. Все нормально.

– Да ничего не нормально, – сухо отчеканил он, сжимая руки в кулаки. Переживал за меня. Понимала, но обрадовать или пообещать о том, что что-то изменится, не могла. Мужчина поднялся и проговорил: – По поводу Строгова…