Уимзи осторожно отнес трость обратно в угол, а затем, словно находка придала его мыслям новое направление, детектив подошел к стойке для обуви.

– А какие ботинки были на генерале в момент его смерти?

– Вот эти, милорд.

– Их с тех пор чистили?

Вудворд заметно смутился.

– Не то чтобы чистили, милорд. Я просто обтер их тряпкой. Ботинки почти не запачкались, а у меня… ну, как-то духу не хватило… вы уж меня извините, милорд.

– Это только к лучшему.

Уимзи перевернул ботинки и тщательно осмотрел подошвы, как при помощи лупы, так и невооруженным глазом. А затем извлек из кармана пинцет, осторожно снял крохотную ворсинку – должно быть, от плотного ковра, – налипшую на выступающий гвоздик, и заботливо спрятал находку в конверт. А затем, отставив правый ботинок в сторону, он внимательнейшим образом изучил левый, в особенности же – внутренний край подошвы. Наконец, его светлость попросил листок бумаги и завернул в него ботинок так бережно, словно имел дело с бесценным уотерфордским хрусталем.

– Мне бы хотелось взглянуть на платье, что было на генерале в тот день, – верхнюю одежду, я имею в виду: цилиндр, костюм, пальто и все такое прочее.

Искомые предметы туалета были предъявлены, и Уимзи столь же досконально и терпеливо исследовал каждый дюйм ткани под благоговейным взглядом дворецкого. Простодушное внимание Вудворда не могло не польстить его светлости.

– Их уже вычистили?

– Нет, милорд, – только вытрясли. – На сей раз Вудворд извиняться не стал, смутно уловив, что при обстоятельствах столь необычных чистка всех видов отнюдь не приветствуется.

– Видите ли, – разъяснил Уимзи, отмечая микроскопические затяжки нитей на левой брючине, – пыль на одежде, ежели найдется хоть что-нибудь, может дать нам своего рода ключ, подсказать, где именно генерал провел ночь. Если, – ну, вот вам не самый правдоподобный из примеров, – мы, скажем, обнаружили бы целую россыпь опилок, разумно было бы предположить, что он гостил у плотника. Сухой листок наводит на мысль о саде или пустоши или о чем-то в этом роде. А вот паутина предполагает винный погреб или… или сарай для рассады… ну, и так далее. Понимаете?

– Да, милорд. – С некоторым сомнением.

– Вы, случайно, не помните этой крошечной прорехи… впрочем, какая это прореха – так, шероховатость, не более. Похоже, ткань за гвоздь зацепилась.

– Не могу сказать, что припоминаю, милорд. Но, вполне может статься, что я ее просто-напросто проглядел.

– Разумеется. Скорее всего, это все не имеет ни малейшего значения. Ну что ж, заприте-ка платье от греха подальше! Есть вероятность, что мне придется поручить специалисту взять образчики пыли и тщательно их исследовать. Минуточку… А из одежды ничего, часом, не извлекалось? Ведь наверняка из карманов все вынули?

– Да, милорд.

– И ничего необычного не обнаружили?

– Нет, милорд. Только то, что генерал всегда носил при себе. Его носовой платок, ключи, деньги и портсигар.

– Хм-м… А что там насчет денег?

– Видите ли, милорд… точную сумму я назвать не могу. Майор Фентиман все забрал. Я помню, что в бумажнике обнаружилось две фунтовых банкноты. Кажется, уходя из дома, хозяин имел при себе два фунта и десять шиллингов, не считая мелочи серебром. Проезд в такси и ланч в клубе он, надо думать, оплатил, разменяв десять шиллингов.

– Тогда это доказывает, что у генерала не было никаких непредвиденных трат, вроде разъездов на поездах или такси, ужина или напитков.

– Не было, милорд.

– Но, разумеется, этот тип Оливер обо всем позаботился. У генерала была при себе автоматическая ручка?