Слева, примерно в пятнадцати футах от него, там, где от стола отходил длинный «мысок», виднелось еще одно из этих существ. Оно держало «в руках» пульсирующий сфероид, на поверхности которого периодически появлялись яркие пятна света.

Насколько Мэншип мог определить, все видимые глаза этих троих тварей пристально следили за ним. Он вздрогнул и инстинктивно попытался вжать голову в плечи.

– Хорошо, профессор, – внезапно сказал кто-то. – Что вы можете сказать по этому поводу?

– Я бы сказал, что это самое худшее пробуждение в моей жизни, – с чувством выпалил Мэншип. Он готов был распространяться на эту тему, и описать все в самых красочных деталях, но его остановили две вещи.

Первая – он не понял, кто именно задал вопрос. Он не увидел в этом огромном, донельзя влажном помещении рядом с тремя снабженными щупальцами чемоданами никаких людей, да и вообще живых существ.

И второе, что его остановило, это ответ на вопрос, который был дан кем-то еще, не дослушавшим слова Мэншипа и совершенно их проигнорировавшим.

– Вполне очевидно, – сказал этот кто-то, – что эксперимент закончился весьма удачно. Он обосновал наши расходы и долгие годы тяжких исследований. Сами убедитесь, Советник Гломг, что односторонняя телепортация – свершившийся факт.

Мэншип определил, что голоса раздавались справа от него. Более широкий из двух чемоданов, по всей видимости «профессор», которому был адресован вопрос, говорил с более узким чемоданом, медленными плавными движениями переводившим свои стебельковые глаза с Мэншипа на собеседника. Но откуда, черт возьми, доносились эти голоса? Откуда-то из их тел? Но ведь не было же никаких признаков речевого аппарата!

«И ВООБЩЕ, – внезапно взвизгнул воспаленный разум Мэншипа, – ПОЧЕМУ ОНИ ГОВОРЯТ ПО-АНГЛИЙСКИ?

– Я это вижу, – признал Советник Гломг с той прямолинейной честностью, которая только и могла быть свойственна чемодану. – Это действительно свершившийся факт, профессор Лирлд. Но что именно это нам дает?

Лирлд приподнял тридцать или сорок щупалец таким образом, что Мэншип завороженно признал в этом жесте театральное и нетерпеливое пожатие плечами:

– Телепортация живого организма с астрономической единицы 649‐301‐3 без помощи передающего устройства на планете-источнике.

Советник повернул свои глаза обратно к Мэншипу:

– Вы называете это «живым организмом»? – с сомнением спросил он.

– Ну что вы, Советник, – запротестовал профессор Лирлд. – Давайте обойдемся без этих флефноморфизмов. Существо очевидно обладает сознанием, очевидно подвижно, и после ряда опытов…

– Хорошо. Оно живое. С этим я соглашусь. Но сознание? Похоже, что оно вообще не пмбффирует, где я стою. И эти ужасные одинокие глаза! Их всего два, и они такие плоские! Эта абсолютно сухая кожа без каких-либо признаков слизи. Я признаю, что…

– Вы тоже, знаете ли, вовсе не образец небесной красоты, – Мэншип был до глубины души уязвлен, поэтому не сдержался.

– Я склоняюсь к флефноморфизму при оценке инопланетных форм жизни, – продолжил собеседник, как будто Мэншип ничего не говорил. – Я – флефноб и горжусь этим. В конце концов, профессор Лирлд, я видел самых невозможных существ с ближайших планет, которых привозили сюда мой сын и другие исследователи. Так вот, самые странные из них и даже самые что ни на есть примитивные могли пмбфф! Но вот это же ничтожество! В нем нет ни малейшего, едва уловимого намека на апмб! Это жуткое существо из потустороннего мира, вот что это такое!

– Вовсе нет, – попытался успокоить его Лирлд. – Это всего лишь научная аномалия. Возможно, в отдаленных уголках галактики, где часто встречаются животные вроде этого, сложились такие условия обитания, где