Юла?

— Тебе кто-то заплатил, чтобы ты сварила меня заживо?

Конкуренты? Или моя бывшая?

— Боже, простите! – глаза полны неподдельного отчаяния. – Я... случайно! Клянусь!

— Я это уже слышал. Где здесь туалет? – рявкаю, осматривая мутным взглядом полупустой зал.

— Там! Он там! – бросает поднос на наш стол. – Я вас провожу!

— Не надо! Просто отойди от меня, хорошо? От тебя одни неприятности.

Слышу, как за спиной ржёт Денис. Что я там говорил раньше о том, что друг он хороший?

Забудьте.

Закрывшись в туалете, стягиваю рубашку. Просто дежавю какое– то. А ещё говорят, что снаряд дважды в одну воронку не падает. Разве такое вообще возможно?

И главный вопрос – как она здесь оказалась? Неужели следила? Не бывает же таких совпадений!

Прикладываю намоченное холодной водой полотенце к ожогу, и то ли кофе был градусом ниже, чем днём, то ли градусы внутри меня обезболили, но довольно терпимо.

— Илья Романович...

Закатываю глаза.

— Илья Романович, это я, Юна, – скребётся в запертую дверь. – Простите, пожалуйста. Это, правда, вышло ненамеренно. Сама не знаю, как так получилось. Давайте я... ну, не знаю... химчистку костюма оплачу, – осекается. – КостюмОВ.

Бросаю мокрое полотенце в раковину и распахиваю дверь. Блондинка мнётся напротив, но жалкой не выглядит. Виноватой. Косится на алеющий на моей груди ожог.

Ну ладно, что уж теперь...

— Проехали, – прохожу мимо.

— Но я ведь одежду вашу испортила.

— Проехали, говорю.

— Но ваша рубашка...

— Твою же ты мать! Да забери ты её уже! – скидываю мокрую тряпку с плеча и пихаю ей в руки. – Забирай и иди!

Григорьева, или как её там, ошарашенно смотрит на комок ткани, потом на меня, и в голубых глазах мелькает что-то похожее на оскорбление.

— По адресу офиса потом пришлёшь, – ухожу, ощущая, как в спину мне летят пропитанные ядом недоумения стрелы.

Нормально? Вообще-то, это она меня покалечила. Дважды!

— Ну пздц, обчистили! – стебётся Дэн, кивая на мой голый торс. – А говорили, место цивилизованное. Эй, охрана! – тянет шею. – У вас тут извращенцы в заведении! Охрана!

— Рот закрой и пиджак свой гони. Мой в машине остался.

Накидываю чуть тесноватый в плечах Армани на голое тело и заказываю ещё водки. Настроение – дерьмо с минусом. И, конечно, виной всему не дурацкий ожог.

— Тебя администратор искал. Жди, будет рассыпаться в извинениях. Кстати, интересно, откуда она тут взялась? Ну, куколка эта.

— Чёрт знает. Мне неинтересно.

— А жаль. Жопа у неё что надо, – цокает.

Видеть эту криворукую не могу, но да, неопровержимый факт – посмотреть есть на что.

— Слушай, я тут это... – кашляет в кулак, – отъехать должен.

— Отъехать, в смысле – "того"?

— Сплюнь! – стучит по столу, а затем кивает на свой последней модели айфон. – Карина позвонила. Ну, та, – толкает языком в щёку, – сам понимаешь. Она тут с подругами недалеко в "Оазисе" зависает. Хочешь, двинем вместе? Подружки у неё что надо. Инна – норвежка – тощая и бледная, как смерть. Всё, как ты любишь.

— Иди нахрен.

— Учти – член сам себя не обслужит.

— Со своим членом я сам как-нибудь разберусь, – не дожидаясь, когда ошарашенная услышанным официантка поставит заказ, забираю стакан с подноса и опрокидываю в себя обжигающее пойло. – Вали куда хочешь, – и в спину ему: – Смотри, триппер не подцепи.

А под нос:

— Как в прошлый раз.

Подмигиваю до жути смутившейся официантке и прошу повторить.

Надираться в одно лицо – первый признак алкоголизма. Да и похрен. У меня сегодня траур – оплакиваю похороненное эго. И вроде бы чёрт с ней, но бесит, что у неё всё есть сейчас, а у меня... Ну что есть у меня? Бэнтли – есть. Бизнес – есть. Апартаменты – ещё галочка. А в душе воронка.