Её первые - и ставшие последними - серьёзные отношения окончились тем, что Ульяна была разочарована в чувстве, которое люди называли любовью. Нет, конечно на предложение Олега она согласилась совсем не от безысходности, но этот печальный опыт тоже во многом подстегнул её сказать «да». А главное - сам Олег был другим. Совершенно иным - надёжным, чутким, понимающим. И именно это стало основополагающим, а вовсе не его попытки «украсть у неё время».            

Ульяна запихнула в сумку ещё одни джинсы и отставив ту на кровать, приложила ладони к пылающим щекам. Кажется, никуда детская любовь не делась. Просто трансформировалась сейчас в нечто иное. Ну или начала меняться, и Уля не могла, да и не хотела с этим ничего делать.       

Когда в замке повернулся ключ, Ульяна сначала нахмурилась, а после - едва сдержалась, чтобы не застонать. Вероятнее всего, это мама, невесть с чего решившая вернуться. И, естественно, забывшая предупредить.     

- Ульяна! - позвала она из прихожей, и Уля закатила глаза.      

- Я дома, мам. Сейчас приду.      

Изображать бурной радости от встречи с родительницей совсем не хотелось. У них с матерью уже давно установились сдержанные отношения. Сразу после смерти мужа - отца Ульяны - её мать принялась разъезжать по миру, мало заботясь о том, что именно чувствует её дочь.      

Сама Уля лет до тринадцати скиталась по бабушкам и дедушкам, а после - стала оставаться одна. Ко всему из её жизни исчез Олег, и она чувствовала себя никому не нужной и брошенной. Но, разумеется, ни с кем не делилась. Да было и не с кем.      

- Привет, - тихо поздоровалась она, выходя к матери, которая уже вертелась перед зеркалом.     

- Привет! - та повернулась к Ульяне и вместо поцелуев или объятий, с которых обычно начинают те, кто давно не виделся друг с другом, потрепала дочь по щеке. - А я домой.      

- Ко мне?        

- Ну, пока к тебе. У меня дома свет отключили.      

Мать наморщила нос и скинула туфли.      

- Поживу, пока с долгами не рассчитаюсь. Ну, или пока куда-нибудь снова не уеду. Всё, я в душ, жутко устала.       

И она просто ушла, оставив Ульяну в прихожей.         

Когда в дверь позвонил Аверин, приехавший за Ульяной, мать уже пила чай в кухне и без устали болтала об Испании. Уля почти не прислушивалась - знала, что той не нужен собеседник, ей достаточно самой себя.     

- Привет, - улыбнулась Ульяна Олегу, и кивнула в сторону кухни. - Мама свалилась на меня как снег на голову.       

- Вот как?        

Аверин нахмурился, будто бы это известие было помехой, после чего всё же зашёл в квартиру и уточнил:    

- Я же пройду на кухню, ты не против?      

- Конечно, нет. Хотя, я уже готова и можем ехать к тебе в любой момент.        

- Хорошо. Но и не поздороваться с Никой тоже не могу.     

- Тогда я пока за вещами.      

- Договорились.      

Ульяна ушла, но чутко прислушивалась ко всему, что происходит в квартире. И когда до её слуха донеслось протяжно-удивлённое: «Оле-е-ег!», закатила глаза. Мама в своём репертуаре. Она не совсем понимала, как именно реагировать на её приезд. О чём ей рассказывать, о чём - нет. Понятно, что вдаваться в подробности того, что она собиралась рожать Аверину ребёнка, она точно не станет, но… не скроешь ведь от матери, что они с Олегом вот-вот распишутся?                

Впрочем, задаваться и дальше этим вопросом повода не осталось, когда Ульяна вышла с сумкой из своей спальни и зашла в кухню. И тут же ошарашенно уставилась на картину, открывшуюся её взору.      

Аверин стоял посреди кухни, а её мать практически висела на нём, крепко прижавшись к Олегу и вцепившись в него обеими руками. Внутри Ульяны родилась ревность. Совершенно внезапно, и такая острая, чёрная, что даже кислород в лёгких закончился.