«У Лейтона это от деда».

Клинт опять рассмеялся. Только на этот раз она видела, как ухмылка расползлась по всему его лицу. Он действительно преобразился, как будто и без того не был хорош...

– Ну вот, все сделано. – Он стащил перчатки и вытер руки о джинсы, потом выпрямился, возвысившись над ней.

Роми вдруг осознала, что уже привыкла в него вглядываться. И хоть длилось это сравнительно недолго, она, очевидно, впервые почувствовала себя... хрупкой. От этой мысли у нее сразу охрип голос и захотелось куда-нибудь удрать.

– Ладно. Хорошо. Большое спасибо. Полагаю, я должна быть благодарна природе, обеспечившей одного из нас мускулами.

Опять эта улыбка...

– Есть кое-что большее, чем грубая физическая сила. Кроме того, вы фактически все восстановили без посторонней помощи. Я прилетел к самому концу и стал героем.

При этих словах словно свет померк в его глазах, они затуманились. Он посмотрел на свою машину, потом стал подбирать с земли инструменты. Роми ему помогала. Когда инструмент был собран и больше не было причин задерживаться, она сняла шляпу и пальцами расчесала влажные от пота волосы.

– Думаю, мне пора. Спасибо за помощь...

– Да пустое.

Он подобрал порванную сетку и повернулся к машине у подножия холма. Роми нахмурилась. Что она такого сказала? Почему вообще ее это волнует? Этот человек ей никто, просто наниматель.

Она вздохнула и отвернулась от него.

Клинт почувствовал, что серые миндалевидные глаза на него уже не смотрят. Ни обиды, ни оскорбления не кипело в их дымных глубинах: для этого Роми была слишком хорошо защищена. Но была настороженность. Смущение. И что-то еще, настолько давнее, что к нему отношения иметь не могло. Однако он почувствовал себя мерзавцем.

– Извините, Роми. Я не на вас сержусь.

– На кого же вы сердитесь?

Легчайший теплый ветерок донес до него ее обеспокоенный шепот. Игривые нотки в нем напрочь отсутствовали. Разумный вопрос, но ответить на него невозможно. Разве все эти годы сам он не пытался найти ответ? Бог знает сколько времени он на это потратил и пришел к выводу, что лучше об этом не думать.

Он долго и напряженно смотрел на нее:

– Вы плаваете?

– А что?

– Если плаваете, не купайтесь у дамбы возле коттеджа. Ходите сюда. Это лучшее место для плавания.

– Это я уже поняла.

– Плавайте здесь.

«Господи, что он так на этом зациклился?»

Она выпрямилась:

– Туманно, как приказ.

– Требуется более сильное воздействие?

– Я предпочла бы, чтоб меня просили, а не приказывали.

– Ах, извините. Профессиональная привычка.

– Вы можете взять человека из корпуса...

– Что вы знаете о корпусе?

– Единица. Корпус. Бог. Страна. «Чтобы остаться человеком, не покидай свой дом».

Он покосился на нее:

– Вы знаете кодекс?

– Я жила с кодексом.

Ему все сказала ее гримаса. Он слишком хорошо знал, какую цену платит солдат за уважение идеала.

Наверное, эти большие прекрасные глаза знают о потерях, но он сомневался, что они видели предательство. О том, что видел он, что делал. О том, что делали другие и с чем он никогда не мог примириться. Она понятия не имела. Роми Карвелл была похожа на новобранца. Свеженького, в хрустящей форме, в которой приятно чувствовать себя чистым. До первого боя.

– Я просто прошу вас, Роми, если вы или Лейтон надумаете поплавать, пожалуйста, делайте это здесь. Хорошо?

Она долго и напряженно рассматривала его. Потом пожала плечами:

– Это – ваша собственность.

Что-то в его душе возрадовалось.

– Что вы делаете сегодня вечером?

От такой поспешной смены темы она даже зажмурилась.

– Ну-у... Помогаю Лейтону в очередном научном проекте.