– Ты что, забыл: ты в моей власти.

– Есть смысл просить, чтобы ты была нежной со мной?

– Никакого. – Она многозначительно усмехнулась. – Раз уж ты любишь всегда контролировать ситуацию, мы будем играть по моим правилам или вообще не будем играть.

– Не думаю, что мне это нравится, – пожаловался он.

Она обвила руками его шею.

– Но ты все равно согласен, верно?

Он бросил на нее угрожающе-предостерегающий взгляд:

– Пока да.

– Что-то подсказывает мне, что с тобой лучше не враждовать, – медленно сказала она, наклоняя голову.

– Это «что-то» называется инстинктом самосохранения, и на твоем месте я бы послушался его.

Она рассмеялась:

– Ты не причинишь мне вреда.

– Откуда ты знаешь? Мы едва знакомы.

Она замолчала, пригвожденная к полу его пронизывающим взглядом. В эту минуту она была очень похожа на отца.

– Значит, вот ты какой? Любишь делать людям больно?

– Совсем нет, и я надеюсь, что мне не придется поступать так с тобой. Это зависит от того, куда нас заведет этот путь, если мы пойдем по нему.

Ее лицо потемнело.

– Не хочу думать о том, что будет потом. Буду думать только об этой ночи.

Он уложил ее на кровать. Что бы ни началось между ними в ту ночь в Нью-Йорке, это до сих пор жило в них, как тлеющие угли под пеплом. Она целовала его долго и страстно, показывая, что хочет его так же сильно, как он ее.

– Раздень меня, – приказала она.

– Я надеялся, что ты попросишь об этом.

Он расстегнул ее платье, и оно легко соскользнуло с ее тела; на ней остались только чулки, подвязки и шелковые трусики. Он провел руками по ее коже, чувствуя силу под нежными изгибами.

– Ты прекрасна, Эмма.

Слова показались ему бессильными, пустыми, а Чейз, в отличие от Рейфа, не находил Эмму пустой. Разумеется, он знал ее еще не слишком хорошо, но он чувствовал в ней ум, волю и характер. Он быстро снял и отбросил ее туфли, чуть дольше провозился с подвязками, и она нетерпеливо застонала, почувствовав его руку на своих трусиках. Он ухватил пакетик с презервативом, лежавший на тумбочке, и навис над Эммой, сорвав с нее трусики. Ее губы припухли от поцелуев, на щеках горел румянец, глаза потемнели от желания.

– Почему ты ушла тогда? Ведь нам нужно только коснуться друг друга, чтобы вспыхнуть! Почему ты не сказала мне, кто ты и как тебя найти?

– Я боялась.

– Меня?

Она покачала головой, волосы золотистым веером рассыпались по подушке.

– Нет, совсем не тебя. Я боялась испытать такое чувство к такому, как ты. – Он прижал ее к кровати, и она всхлипнула. – Пожалуйста, не останавливайся, я так долго хотела снова ощутить это.

– Посмотри на меня, Эмма, я хочу, чтобы ты знала, с кем ты сейчас.

Ее охватил гнев.

– Я знаю, с кем я сейчас, Чейз. По-твоему, я могу забыть то, что произошло между нами?

– На этот раз все будет еще лучше, – пообещал он.

Потому что на этот раз он знал, чего она хочет, и собирался сделать все возможное, чтобы дать ей это. Несмотря на нестерпимое желание взять ее быстро и резко, он не мог так сделать. Он хотел слышать ее становящиеся все громче стоны, хотел чувствовать, как ее тело прижимается к нему, хотел вдохнуть сладкий запах ее страсти. Он двигался медленно, подняв ее руки и переплетя свои пальцы с ее. Она обхватила его ногами, и он ускорил ритм. Ее вздохи превратились в неразборчивое бормотание, он с трудом удерживал себя, чего раньше с ним никогда не случалось. С Эммой все было по-другому, и Чейз отдался все ускоряющемуся ритму. Она выгнулась под ним, обрушиваясь в пучину наслаждения, и он скоро последовал за ней.

Некоторое время тишина нарушалась только их затрудненным дыханием.