У ребенка сон как рукой сняло. Взглядом умоляющим смотрит.
- Мам, я с тобой поеду, не надо меня к бабушке, пожалуйста. Я не хочу учить стихи про...
- Печальный демон, дух изгнанья,
Летал над грешною Землей.
И лучших дней воспоминанья,
Пред ним теснилися толпой.
Продекламировал Даня и замотал головой.
Не хочу, а бабушка ругаться опять будет. И про мужчин спрашивать!
- Про каких мужчин? - поразилась Инна.
- Про каких-то, не знаю, которые ходят к нам домой, или не ходят. Мужчины. Ночью, - пожал плечами ребенок.

Инна тяжело опустилась на стул.
То, что мама пыталась заставить трехлетнего ребенка выучить наизусть Лермонтова, непонятного для Даньки в силу возраста, Инну не особенно удивило, а вот расспросы о мужчинах.... Это что-то новое, из ряда вон выходящее. Гадость какая-то. Нужно будет серьезно поговорить с мамой. Подумала про себя, вслух сказала:
- Раз сильно хочешь со мной, значит, как и планировали - едем вместе. В автомобиле поспишь! - улыбнувшись сыну, подвинула к нему кружку с теплым какао и продолжила весело. - Скоро за ними приедет большая машина, на нашей на базу отдыха не проехать, поэтому нам служебный внедорожник выделили.

Данила забыл обо всем на свете, посыпал вопросами: почему не проехать? Почему называется внедорожник, а не бездорожник? И так далее....
Без четверти восемь, пиликнул домофон.
- Инна Сергеевна, доброе утро, это Андрей Евгеньевич, ваш водитель. Машина у подъезда, откройте, я за вещами поднимусь.
- Доброе утро Андрей Евгеньевич, у нас немного вещей, сами спустим,- поприветствовав водителя, вежливо отказалась от помощи Инна.
В скором времени, мощный Геленваген, уносил их в сторону области. Данька приоткрыв рот, с любопытством осматривал просторный салон автомобиля и явно готовился засыпать вопросами Андрея Евгеньевича.
Евгеньевич, седовласый мужчина лет шестидесяти, через зеркало дальнего вида, бросал на Данилу добродушные взгляды.
Инна достала из сумки планшет.
- Дань, давай я тебе мультики включу.

- Ну зачем ребенку лишний раз глаза портить? Я ему лучше что-нибудь интересное расскажу,- вмешался водитель.
Игнат предупреждал Инну, что Евгеньевич может позволить себе некоторую фамильярность, привык так общаться с Вершиниными, за семнадцать лет, что работает в их семье, за такой долгий срок, он практически членом семьи считается.
А водитель Евгеньевич начал рассказывать:
- Места, там куда мы направляемся необыкновенно красивые. Лес сосновый, перед ним перелесок березовый. Березы, как тушью нарисованные, если смотреть издали, а весной в том березовом перелеске: сине-насине подснежников. Как будто небо синевы на Землю вылило.
Волга в тех краях широкая, берег противоположный обрывистый.
Ближайший городок - Углич. Старый городок. Есть в нем терем Дмитрия, царевича, в тереме храниться безъязыкий колокол...

- Как это безъязыкий? - заинтересованно перебил Данила.
- Играл царевич в саду, и его в том саду уб... Обидели. По городку поползли слухи, что плохо сделали маленькому царевичу, кто-то из горожан ударил в набат, и все жители городка, собрались на площади. Собрались, чтоб сказать:
- Нельзя, чтобы плакало дитя! Нельзя! Будь то дитя царевичем, или сыном крестьянским. Жителей города с площади прогнали, колоколу в наказание вырвали язык.
Чуть подальше, есть еще один интересный городок, в том городке имеется музей мыши. Каких только мышей в этом музее нет....

Под монотонный голос Евгениевича, Инна к стыду своему задремала. И проспала всю дорогу, проснулась когда Геленваген на указателе: яхт-клуб "Парус", повернул.