– Так что у тебя за вопрос?

Олег опомнился и пригласил нас в дом. В гостиной появился диван. Мы удобно расположились на нём и хозяин указал рукой на противоположную стену.

– Вот, думаю, что можно здесь изобразить. Хотел геометрические фигуры, знаете, в духе Кандинского, но решил спросить мнение специалиста. На твой взгляд, Кость?

Костик несколько минут рассматривал стену.

– Смотри, Олег. Можно нарисовать фигуры, без проблем. Но они быстро начнут раздражать, мешать зрению, поверь. Можно сделать большие градиентные полосы от стены до стены. Появится подобие перспективы, пространства, но всё равно будет давить. Можно не морочить мозги и сразу нарисовать перспективу. Ты понял, да? Картину, уходящую вдаль. Ощущение воздуха и простора обеспечено. А вот внизу, в студии звукозаписи, можно сделать Кандинского, или абстрактный градиент и на его фон нанести ноты, что ты ещё хотел?

Олег оживился:

– Звучит впечатляюще! Мы могли бы заняться разработкой на следующих выходных? Тебя это не затруднит?

– Да хоть завтра! В любой день. Я на фрилансе. – с энтузиазмом ответил Костик.

– По рукам! Я могу забирать тебя на машине. – с воодушевлением предложил Олег.

– Отлично! – съехидничала я, глядя на Костю – Тогда разбор дачного хлама тоже на тебе!

Глава 6

Теперь наши будни проходили следующим образом: я уходила на работу, спустя час за Костей заезжал Олег, они забирали собаку и кота и до вечера пребывали за городом. За ужином мы обменивались новостями. Я жаловалась на непонимание со стороны руководства строительной фирмы «Рассудок», которое явно его потеряло, и теперь устраивало полемику по каждому этапу укладки резиновой площадки. То цвет покрытия не совпадал точностью с корпоративными цветами, и менеджер тыкал листком бумаги с номером оттенка в лицо бригадиру и не слушал разъяснения про факторы, влияющие на конечный окрас крошки, то они просили добавить на готовое покрытие рисунок паттернов, а потом убрать его. Я никак не могла отснять материал для внятного и логичного ролика. Костя вспомнил, что эта безрассудная фирма вытянула из него все нервы постоянными противоречивыми правками. Затем он сообщил мне, что Олег привёз откуда-то проектор, и что теперь дела пойдут побыстрее. А так же то, что студия для записи вокала из подвала не получится. По крайней мере, в холодный период. Микрофон улавливал шум от отопительного котла, и попытки исправить фонограмму только искажали её. Поэтому концепция поменялась, и что будет в итоге, пока секрет.

Мне нравилось смотреть в Костины глаза, в искорку вдохновения, которая зажглась в них. Я очень любила эту добрую, насмешливую искорку, и мне было очень жаль видеть, как она погасала в борьбе с дилетантами-выскочками, сидящими на местах начальников и самоутверждающимися за счёт унижения профессионалов. И странным образом я была благодарна Олегу за его сумасбродные идеи, которыми он увлёк Костю.

Дождавшись очередных выходных, я отправилась в дачный посёлок вместе с парнями. Олег заехал за нами после десяти утра, и я была рада, что не пришлось спозаранку тащиться на электричку и трястись в ней почти час. Для начала мальчишки устроили мне экскурсию по соседскому дому, чтобы похвастаться результатом своих трудов. Я согласилась, что похвастаться было чем: стена в гостиной уходила теперь в уютную улочку Парижа со столиками летних кафе, зеленью, свисающей с балконов, изящными фонарями, и, разумеется, силуэтом Эйфелевой башни на горизонте. На мой взгляд, башня всё портила. Она давно превратилась в стереотип наподобие самоваров, водки и медведей и вызывала стойкое отвращение. Заметив мой взгляд, Олег спешно объяснил: