– И вот сейчас мы везём немцам еду и провиант, – закончил свой рассказ он.

– И где они? – внимательно выслушав, поинтересовался Воронцов и, посмотрев на меня, добавил: – Лёша, всё нормально. Товарищ точно из нашего подполья. Он увидел мой кивок и вновь посмотрел на подпольщика: – Так где находятся немцы, товарищ Твердев?

Тот, очевидно, ещё не совсем отошёл от шока, потому что от этого вопроса вздрогнул и затряс головой:

– Я, признаться, не знаю. Клянусь вам.

Меня его реакция насторожила, и я усомнился в его словах.

– Как это может быть? Ехал туда, не знаю куда?

Но Воронцов меня одёрнул:

– Красноармеец Забабашкин, отставить разговаривать в таком тоне с товарищем. Перед тобой не враг, а наш внедрённый человек. Понял?

– Да! – ответил я и сразу же вернулся к прояснению непонятного момента: – Так как так получилось, товарищ Твердев, что вы, не будучи пленённым, сами не знаете, куда путь держите?

– Так я ведь и правда не знаю. Полякин знал, – подпольщик кивнул на лежащего на земле полицая. – Он уже сюда ездил. Боровец, который должен был с ним поехать, ночью ногу сломал, упал в яму. Вот меня и направили. Они вчера уже еду сюда возили. И вот сегодня тоже везти надо было.

– А вы не знаете, сколько времени нужно ехать до того места, куда вы везли продукты?

– Товарищи, я правда не знаю, – пожал плечами тот. – Но могу предположить, что проехать мы должны были не очень далеко.

– Это почему?

– Потому что Полякин говорил, что к обеду мы вернёмся в Холмино.

Я посмотрел на Воронцова, но тот, стоя в задумчивости, молчал, поэтому я продолжил спрашивать:

– А что за Холмино и где оно находится?

– Деревушка, на западе от города Листовое. Там основная часть нашего отряда расквартирована.

– Не нашего, – поправил я собеседника и, посмотрев на чекиста, резюмировал: – Та деревня нам точно не нужна. Она находится в совершенно противоположной стороне от того, куда мы идём.

Воронцов кивнул, но ничего опять не ответил, о чём-то размышляя. И этим моментом воспользовался подпольщик.

Он культурно кашлянул в кулак и поинтересовался:

– Товарищи, а куда вы сами-то идёте? Ведь все города в округе, насколько мне известно, заняты немецкими войсками. И вообще, скажите, пожалуйста, кто вы такие?

Пока чекист рассказывал о нас, для полноты представления наконец предъявив свои настоящие документы, я осматривал трофейное оружие.

Три уже знакомых винтовки Маузера и под сотню патронов. В общем, с таким арсеналом я мог начать работать по противнику, не опасаясь, что быстро израсходую последний боезапас. Однако тем не менее, на мой взгляд, для штурма и освобождения города всё же этого количества могло и не хватить. С другой стороны, я помнил: оружие, как и патроны, можно всегда добыть в бою. А потому посчитал, что теперь для осуществления моего не совсем адекватного замысла я вполне прилично обеспечен почти всем необходимым.

Осталось только решить два вопроса: куда-то деть Воронцова, потому что не в его состоянии было штурмовать города. И дождаться темноты.

Посмотрел на небо, которое орошало землю мелким дождём, и, прикинув по скрывающемуся за тучами солнцу, понял, что сейчас около полудня. Впрочем, это подтвердили и наручные часы, что были у лейтенанта госбезопасности.

– Одиннадцать сорок, – ответил на мой вопрос он, продолжая общение с Твердевым.

«Темнеть начинает сейчас около восьми вечера. А значит, со своими попутчиками я пробуду до четырёх дня. Если к этому времени обоз не догоним, то оставлю их в лесу, заберу часть оружия и двинусь обратно к Новску. В темноте найду способ проникнуть в город, а там уже разберусь, что к чему, и найду Алёну и других оставшихся в живых», – подумал я и, решив не терять времени, прервав разгоревшуюся беседу чекиста и подпольщика о том, где именно сейчас находится линия фронта, сказал: