– Ну, а ты что скажешь, Светлана? У тебя тоже любви ни в одном глазу?

Кондратенко посмотрела на нее совершенно больными глазами и еле слышно прошептала:

– Я люблю его… Лидия Ивановна…

Директор школы заметила, какой горящий взгляд при этом бросил на девушку Юра Майоров, и опять вспомнила своего Вальку Соболева, любовь с которым у нее так и не состоялась. Может, у этих двоих получится? Пожалуй, Майорова можно ни о чем не спрашивать. Или все же спросить? Мужчина, поди… А вдруг еще не мужчина? Вдруг тоже откажется от всего, как Ермакова? Ну… пусть откажется, зато Светланка увидит его во всей красе и, возможно, излечится от своей любви.

– Тебе есть, что сказать, Майоров? – обратилась она к молодому человеку.

Тот как-то неопределенно кивнул.

«Ну, держись, Кондратенко!» – подумала Лидия Ивановна и предложила Юре:

– Тогда говори.

Майоров нервно сглотнул, но сказал вполне членораздельно и даже достаточно громко:

– Я тоже ее… люблю…

Лана вздрогнула и уставилась на Юру глазами, в которых заплескалось удивление. Лидия Ивановна поняла, что вовсе не так просты отношения в этом любовном треугольнике, как пытались ей представить, но решила не вмешиваться. Если бы не взрослые, то ее любовь с Соболевым в свое время вполне могла бы состояться. И кто знает, может, она и сейчас была бы счастлива, а не мучилась со своим Веней, который чуть ли не раз в квартал впадает в жестокий недельный запой. Лидия Ивановна тяжело вздохнула, потому что ей вдруг захотелось бросить свои очки прямо в стену между портретом Ильича и недавно полученной грамотой за хорошую наглядность и с чувством, в голос разрыдаться. Вместо этого она проверила пальцами, не выкатилась ли из какого-нибудь глаза предательская слеза, и, не обнаружив оной, сказала:

– Значит, так: вы сейчас идете в свои классы на уроки, и с этой минуты прекращаете проявлять свои чувства там, где не положено. Да и вообще… поменьше их проявляйте на виду у всех. Любовь – дело двоих…

Лидия Ивановна чуть не сказала «дело интимное», но вовремя спохватилась. Не дай бог, эти дети воспримут ее слова буквально и перейдут к настоящему интиму, а отвечать потом ей. Скажут еще, что директор разрешила. С них станется… Да еще как-то надо будет вывернуться в разговоре с Антониной Кузьминичной. Непременно на следующей же перемене явится узнавать, какое наказание понесли преступники. Дай ей волю, так она бы показательный суд устроила.

Надо бы еще попенять Кондратенко за то, что ходит без фартука, но… пусть, пожалуй, немножко походит… Чем ближе выпуск, тем сильнее девчонкам хочется избавиться от школьной формы. Вот только без комсомольского значка ходить негоже… негоже… Но что уж теперь… не возвращать же девчонку ради этого значка. Кабинет директора у школьников положительных эмоций не вызывает.

– Ты… конечно… просто так это сказал… – пролепетала Лана, когда они с Юрой Майоровым вместо уроков, на которые их послала директриса, оказались в школьном яблоневом саду, раскинувшемся на берегу тихой и живописной речки Калинки. – Чтобы не меня одну Лидия Ивановна стыдила… да?

– Нет, – ответил Юра. – Это правда.

– Но… это же не может быть правдой! Ты же… вы же… тебе же Таня Ермакова нравится… вы же встречаетесь…

Майоров как-то невесело усмехнулся и ответил:

– Всего-то один раз встретились, да и то…

– Что «и то»? – не могла не ухватиться за соломинку Лана. Может быть, Танька ему все же не понравилась…

– Честно говоря, когда Ермакова мне предложила встретиться, я сразу подумал о тебе.

– Как это обо мне?

– Ну… так… Мне очень хотелось к тебе подойти, но я все не решался, а тут Татьяна… Я же знаю, что вы подруги, вот и подумал, что через нее мне будет легче познакомиться с тобой…