Интересно, как он водит машину? Наверное, медленно и плавно. Управляет ею так же, как мог бы управлять женским телом. Моим телом?

Тьфу! Ну, что за идиотка? Он чужой муж. И неважно, что бывший. И чего он молчит, вперед смотрит, а?

— Документы, — он тянется через меня, задевает обнажившееся колено. Я, блин, в одном халате же побежала, а теперь остро ощущаю неприятное трение ткани об соски. Ничего интимного, он просто случайно меня коснулся, но что же голова уже взрывается от фантазий о том, что могло бы происходить в этом удобном салоне?

Он просто открывает бардачок, просто достает папку, просто бросает на меня нечитаемый взгляд. О чем думает? Что я недотраханная дура, раз сжимаю бедра от одного его движения?

Ну, я именно так о себе думаю.

Глупо думать, что такой, как Данил, может повестись на такую, как я. Особенно, когда его ждет такая, как Рита. Ну, и пусть, что не совсем ждет. Он-то не считает, что этот развод настоящий. Рита даже говорила, что никто из его коллег не знает.

Понятно, что это сделано, чтобы трахаться без последствий для нервов. Вот посмотри, я женат, ничего, кроме секса, предложить не могу.

Почему вообще ему понадобилось изменять? От Риты гулять?

Что ему не хватало? И получил ли он это в сексе с другой? А могла бы я ему это дать?

Встряхиваю голову, отворачиваясь к противоположному окну. Щеки горят. Во рту пересохло. А между ног никогда не было тааак влажно…

— Ну, вот смотри. Пусть эти заявления заполнит. Потом придет в Отдел кадров. Мы ему должность нашли, пусть устраивается.

— Ладно.

А что еще я могу сказать? Трахни меня? Лучше помолчать, чтобы глупость не сморозить.

— Извини, что побеспокоила.

— Да ладно, мне не сложно, — все-таки поднимаю глаза, втыкаясь взглядом в острые черты его лица. Легкую небритость и усталость. Не могу разглядеть цвет глаз, хотя и очень интересно. А еще интересно, почему он сжал пальцы в кулак, словно в напряжении.

— Ну, я тогда пойду? — почему я спрашиваю, почему сижу на месте, словно никуда уходить не собираюсь, продолжая впитывать запах кожи, одеколона и мятных сигарет? Не говоря уже о лице с тяжелыми бровями, из-за которых он кажется еще более суровым, полными губами, чуть поджатыми.

— Точно?

Сначала даже показалось, что ослышалась. Но при этом он не отвел взгляд, продолжая меня разглядывать. Невольно прикрыла коленки, покрытые мурашками.

Зачем он это сказал, что имел в виду? Неужели нравлюсь? Вот такая, в простом домашнем халате с вороньим гнездом на голове? Неужели у меня вообще есть шанс когда-нибудь переспать с мужчиной, который умеет пользоваться одеколоном? Который не вытирает рот грязным рукавом и пьет, не прихлебывая?

В голову ядовитыми щупальцами лезут мысли о словах Ритки, какой Данил умелый любовник. Заставляют дрожать тело, представлять, каково это - быть на ее месте.

Глупо. Глупо.

— Я пойду, — вцепляюсь в папку крепче, вылезаю. Из машины. Меня чуть ветром не сносит. Но я добегаю до подъезда, слышу, как машина начинает тихонько газовать.

Оборачиваюсь. Его не видно. Да и не смотрит он на меня, но мое тело все равно пылает, словно вместо слова: «Точно?» — он как минимум меня изнасиловал. А я как минимум не сопротивлялась. Как максимум выла от пронизывающего, как холодный ветер, удовольствия.

Уже дома я постаралась выкинуть Данила из головы и заняться сыном. В конце концов, время уже полдесятого, а он даже не планирует ложиться. Не то чтобы он плохо просыпается с утра, просто у меня есть срочное дело в душе, которое я смогу начать только, когда он спать ляжет.