Как и отец, она успела облачиться в нарядную одежду: белоснежное нижнее платье и бирюзовый верхний сарафан, украшенный вышивкой. На поясе хозяйки замка висела связка ключей. Тёмные волосы были отведены от лица. Зелёные глаза улыбались. Их цвет я унаследовала от неё, как и черты лица. Только усреднённо. Она была красавицей, не то что я.

— Мама, — смеясь, я схватила её за руки и закружила на месте.

Она тут же растаяла, смягчилась. Суров в нашей семье только отец.

— Ну чисто дети, — вздохнула она, когда я отпустила её и понеслась дальше.

А вот Стефану пришлось остановиться и поприветствовать супругу конунга по правилам. И в итоге в мою комнату он ворвался на целых три минуты позже меня.

— Ты всегда жульничаешь, — беззлобно возмутился он, захлопывая за своей спиной дверь.

— Ты так смешно хмуришься, когда проигрываешь.

Он действительно хмурил лоб, только в глубине зелёных глаз искрилось веселье. Они у него были яркими, словно весенняя зелень, тогда как мои мне казались цвета болотной тины: тёмными и тусклыми.

— Ты в этом будешь встречать моих родителей?

— Нет, конечно, — фыркнула я. — Мама постаралась. Шёлк из Орвинии, — указала взмахом руки на висящее на дверце шкафа платье.

Оно даже не по моде Эрфолка. Закрытое, конечно, с длинными рукавами, под горло, но с жёстким корсетом, длинной струящейся юбкой. Видимо, чтобы я не бегала по замку. Хорошо хоть удалось избавиться от туфель, которые тоже привезли из Орвинии. Мама любила диковинки из других стран, я предпочитала родные фасоны. И большей частью брюки. Да только кто мне разрешит их носить постоянно? Даже поверх них предполагалась удлинённая рубашка или сарафан.

— Красота! — голос друга наполнили восторженные нотки. — Примеришь?

— Там корсет. Самой его не надеть.

— Попросим слуг?

— Нет, Стефан. Завтра увидишь. Сейчас я помоюсь и оденусь в нормальную одежду.

— Что-то случилось? — нахмурился он, приблизившись ко мне.

— Я… — замолчала, не зная, как сказать правду.

Вдруг отец в итоге изменит своё решение? Хотя… когда он менял решения? Он привык гнуть свою линию, двигаться вперёд, невзирая на сложности. За это его уважали, потому его боялись, ведь в бою он был таким же: неукротимым, решительным.

— Переживаешь из-за помолвки? — он с улыбкой заправил упавшую на лицо прядь мне за ухо. — Но мы же знали, что этот день настанет. Аргейл и так откладывал помолвку много раз. Ты давно вошла в брачный возраст.

— Дело не в этом… — беспомощно выдохнула я.

— А в чём? Эрика, я так долго ждал этого дня, — кадык на шее Стефана нервно дёрнулся. — Всё не решался признаться. Я давно влюблён в тебя. Ты потрясающая, Эрика. Я безумно рад, что именно ты станешь моей женой.

Его ладонь скользнула мне на затылок, ненавязчиво притягивая меня ближе. Он склонился ко мне, намереваясь поцеловать. Я окаменела, просто не понимая, как реагировать. И, когда его губы коснулись моих, отпрянула.

— Не бойся, Эри, — мягко произнёс он, не спеша отпускать меня от себя. — Мы почти помолвлены. Никто не узнает.

— Дело не в этом.

Разок лет в одиннадцать мы поцеловались для интереса. Было странно, слюняво, смешно. Больше мы не экспериментировали. И сейчас уровень испытываемой мной неловкости подскочил на невообразимую высоту.

— Помолвки не будет, Стефан.

— Что? — зелёные глаза друга расширились от изумления, на губах обозначилась тусклая улыбка, словно он ждал, что я объявлю свои слова шуткой.

— Отец собирается провести отбор.

Несколько секунд он молчал, словно осмысливая мои слова.

— Отбор? — сердито прищурился он.

— Но тебе тоже можно участвовать. Уверена, ты победишь.