– Наркоманы так говорят о кайфе.

– А у нас так говорят о смерти…

– …А почему не уход?

– Понятия не имею. Не я это придумал. Наверное, приход – это когда уже все, когда приходишь ТУДА. То, что я ТУДА так и не дошел, это просто счастливая случайность. После взрыва я, наверное, на несколько секунд вырубился. Мне потом некоторые говорили, что это душа у меня выскочила, рванула на тот свет, но почему-то вернулась.

– Ты из военной семьи?

– Нет. Отец покойный в совхозе работал – «Донские зори». А я, стыдно признаться, девять классов на одни пятерки окончил. А одиннадцать – с одной четверкой. Но за поведение всегда был «неуд». Старший брат служил контрактником в Боснии, и я мечтал о военной службе – хотел мужиком стать. Поехал поступать в Новочеркасское училище связи. Побыл две-три

недели, увидел, какая там дуриловка, и передумал. Мать устроила в Институт гидромелиорации. Проучился год – нет, тянет в армию. В ту, которую я сам себе представлял. Поговорил с матерью – она меня понимает. Бросил институт и поехал с другом поступать – он в Рязанское десантное училище, я в Московское общевойсковое. Меня приняли вне конкурса – учли год учебы в вузе. Но и там мне не понравилось: блат, полно генеральских сынков, атмосфера соответствующая. Короче, забрал я документы и ждал запросов, чтобы пройти по донабору. Мы все надеялись на Благовещенское училище морской пехоты, но запрос пришел из Новосибирска. Там есть факультет разведки. То, что надо. Отучился пять лет, оказался в 56-й десантноштурмовой бригаде в Волгодонске. Потом она стала полком в составе 20-й мотострелковой дивизии. Нас передислоцировали в Камышин.

– Расскажи про Чечню.

– Не буду. Пусть лучше Геродотыч расскажет.

– Передать ему что-нибудь?

– Передайте ему, чтобы он жарил рыбу. Он поймет.

– Роман Геродотович, вам передали, чтобы вы жарили рыбу.

Демиурчиев рассмеялся:

– Когда приедешь, спроси его: «А за сковородкой сходил?»

– А что все это значит?

– Да ничего не значит. Мы с ним на двоих квартиру снимаем. Вот и подкалываем друг друга.

Полчаса езды на «шишиге», и мы в двадцати километрах от Камышина, на том самом полигоне Елыианка. Бойцы в белых маскхалатах добирались сюда на лыжах – задача стояла пройти незамеченными даже для гаишников и милиции. Полигон – в глубоком овраге. Мы зашли в офицерскую палатку. Четыре кровати, земляной пол, печка-буржуйка, стол со скамейками и запах, который капитан Демиурчиев тут же вдохнул полной грудью.

– Еще он сказал, чтобы ты рассказал про Чечню.

Геродотович задумался.

– Не знаю я, чего рассказывать. Сначала был Дагестан. Оттуда перешли в Чечню. Он командовал взводом, четырнадцать человек по штату. За девять месяцев ни одного убитого и всего двое раненых – во время штурма высоты 861,7. Это было второго марта, на следующий день после того, как шестая рота полностью полегла при штурме другой высоты. У нас из 95 человек четверо убитых и двадцать раненых. Когда мы взяли высоту, насчитали двадцать мертвых духов. И сколько трупов еще они с собой унесли. Виталик тогда получил медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Могу рассказать случай, как он ночью ездил на БТР из Грозного в Старые Атаги. Ему командир поставил задачу проверить эту дорогу – ну, он и проверил. А потом оказалось, что командир всего лишь имел в виду проверить маршрут по карте, по агентурным данным, а на предмет заминирования – это уже саперы будут работать. Это неправда, что друг познается на войне, – там все стараются быть крутыми. А вот на гражданке бывает, что друга-героя за сковородкой сходить не допросишься. Попов – просто нормальный парень, и на войне, и в мирное время.