Здесь, на высоком берегу Угры, Стребень с дядей Колей и поставили свое крылатое животное. Чтобы невидимый враг на том берегу видел и дрожал – сильнее, чем от визга той свиньи, которую богатырь терзал мечом булатным. Я стоял, смотрел на птичку, и тут меня начали терзать смутные сомнения:

– Что-то я как-то не пойму, а это вообще патриотично или не очень?

– Какая держава, такой и патриотизм, – улыбается Стребень. – У нас же искусство актуальное.

В патриотизме Володя толк знает. Он уже лет десять как вернулся на родину из Узбекистана и все никак не может получить гражданство. Патриоты-чиновники мучили его года три, потом он на них плюнул и стал жить вообще без документов. Зачем художнику документы? Не нужны они ему.

– В Узбекистане я был мастером спорта по мотокроссу, – вспоминает Стребень. – Был чемпионом юго-восточной зоны СССР. А в те времена ведь толковый мотоцикл купить было невозможно – приходилось доводить их до ума самому. Поэтому теперь я могу сделать из куска железа все что угодно.

Если бы страна встретила дядю Володю с распростертыми объятиями, он бы уже давно варил какие-нибудь подводные лодки или надводные корабли и получал от этого удовольствие. Но страна повела себя иначе, поэтому Стребень сварил толстую огнедышащую птицу. Душа художника не избирательная урна: что в нее вложишь, то назад и получишь.

– Я бы таких птичек, только меньшего размера, в массовое производство запустил, – мечтает Володя.

– Зачем?

– Эта вещь может быть очень полезной. Вот есть же у нас праздник День России, а как его отмечать, никто не знает. Ну, выпьют люди, ну, гимн споют, ну, салют запендюрят – разве этого достаточно? На Новый год можно елку поставить, на Пасху – яйцами обменяться, а в День России скучать приходится. Так вот вам, пожалуйста, огнедышащий орел! Чем не ритуал? Пусть люди у себя на дачах зажигают этих птичек и радуются. А?

Под вечер из Звизжей прискакал гонец и позвал всех в местный ДК. Сказал, что там будет концерт. Какой концерт, зачем концерт – не сказал и ускакал. Дядя Коля поморщился и решил, что не поедет. Художники почесали в затылках и постановили: мероприятие таки посетить. Оказалось, что концерт посвящен 30-летию трудовой деятельности директора районного дома культуры Елены Юрьевны Кондрашовой. Это большое культурное событие она будет отмечать целый год: каждый месяц в каком-нибудь очередном сельском клубе будет греметь концерт, но самый первый Кондрашова решила устроить в Звизжах, потому что именно здесь она начинала свою трудовую деятельность. В те времена в Николе-Ленивце еще не было дяди Коли, а то карьера Елены Юрьевны могла бы сложиться совсем по-другому.

Художники посмотрели первые два-три номера, а потом ушли куда-то за угол и вернулись уже в состоянии ограниченной трезвости. В этот момент они немножко перестали быть похожими на художников. Когда дядя Коля приехал в Звизжи, чтобы с нами попрощаться, один художник уже валял другого в снегу. Дядя Коля не стал их разнимать. Он стоял рядом, курил и смотрел куда-то в себя. Наверное, туда, откуда грачи прилетели.

Почему чужие оказались ближе своих

Город Саратов, улица Вторая Садовая, август. На тротуаре в отблесках огня пульсирует разноцветная толпа. Африканцы, индийцы, вьетнамцы, латиноамериканцы. В их смуглых руках – белые дети, по одному, по два, совсем младенцы и не совсем. Как в фильме «Цирк» – только наоборот. Малыш по фамилии Новогодний с любопытством вцепился рукой в толстую нижнюю губу Насимы Гейлы из Кении. Насима, смеясь, аккуратно освобождает свое лицо, целует ребенка в белое запястье и кладет его руку себе на плечо. Только что этот человечек родился во второй раз. И вместе с ним еще сорок три младенца-отказника из городского дома ребенка. Их вынесли из огня Насима, Мангала, Раманамби, Мохаммед, Питта, Саид – всего тридцать учащихся Саратовского государственного медицинского университета, проживающих в расположенном через дорогу общежитии. Когда-нибудь эти дети узнают, как свои их бросили, а чужие спасли. Но познакомиться с этой историей не повредит гражданам России уже сейчас.