Хотя зачем? Там явно ничего хорошего. Постель. Всё, что Авалон захочет. Столько, сколько захочет. Пока ему не надоест и он не переключится на другую игрушку. Надеюсь, надоест ему быстро… Что может быть хуже? Например, если велит собрать народ под балконом моего родового замка и заставит меня при всех встать перед ним на колени, признать его Правителем Этны, переломить огненный венец и сложить к ногам Ледяного Дракона отломки символа власти дома Райдосов. А потом наденет на меня рабские браслеты у людей на глазах…

Позор, презрение, смерть.

Как только Ледяному наскучит играть со мной – меня поднимет на вилы любой крестьянин в Этне. Вот и всё.

– Какие мрачные фантазии, Линда, – усмехается Авалон, – нет, первая часть мне понравилась. Но дальше…

– Ты читаешь мои мысли?!

– Не совсем, – посмеивается Авалон, опускаясь на одно колено перед заледеневшим пространственным разломом, – но твой артефакт-поглотитель магии разрядился ещё перед тем как ты ударила меня клинком. А потом я укусил тебя, если помнишь. Между нами наброшена лёгкая ментальная сцепка. Я лишь вижу общее направление, а не читаю твои мысли.

– А я ничего такого про тебя не чувствую.

– Потому что у тебя почти нет собственной магии.

– Ну да, – складываю руки на груди, – спасибо, что напомнил.

Мы встречаемся взглядами. Он смотрит странно. Нет насмешки, нет похоти. А что есть? Боль? Вряд ли. Не понимаю эмоцию.

– Мне жаль, Линда. Правда. А теперь начнём.

Я осторожно опускаюсь на колени рядом с Авалоном. Упираюсь ладонями в край разлома, и вижу, как с него сходит ледяная корка. Совсем чуть-чуть. Хотя… я бы проскочила.

– Кай! – я разглядываю тело брата. Он лежит на боку. Лицо в тонких потёках тёмной крови. Бледный. Чёрные волосы разметались. Глаза закрыты. Быстро двигаются под сомкнутыми веками. Сейчас Боги решают его судьбу. И он видит кошмарные сны.

Кай словно пари́т в клубах чёрного тумана. Но когда произношу его имя, веки моего брата дёргаются, словно пытаются открыться.

Авалон бросает в разлом заготовленный артефакт, что должен вынести брата в намеченный мир. Вижу, как покрытый инеем медный квадратик как живой цепляется на рукав к брату. Изморозь ползёт от артефакта по тёмной одежде, золотистый узор – призванные защищать брата руны огня, вышитые вдоль рукава – тускнеют. Лицо Кая идёт болезненной судорогой.

И я… бросаюсь в разлом следом!

Чёрная гладь пространственного перехода – перед самым лицом. От неё холодно. Она выкачивает жизнь.

Успеваю понять, что это такое, и что впрыгни я туда на Эфесе – шансов на выживание у меня не было бы никаких.

Жёсткий хват Авалона поперёк моей талии. И грубый рывок назад.

Теперь перед моими глазами уже ночное небо и две луны – ледяной и пламенный спутники. А в мыслях – тонущее в клубах чёрного тумана лицо любимого брата. Точно пространство вокруг только нас и дожидалось. Когда артефакт сел на одежду брата, под его телом тут же открылся чёрный туннель с клубящимся туманом и стенками, похожими на звёздное небо.

– Кай… – я обливалась слезами, лёжа на земле. Луны расплывались и множились в моих глазах. Кай. Я больше никогда его не увижу. А за то, что попыталась броситься в разлом – Авалон наверняка сделает со мной что-то гадкое. Да и пусть… мне теперь всё равно…

Но Ледяной Дракон молча берёт меня на руки. Не кричит. Не цедит, что накажет. Просто уносит подальше от разлома. На меня накатывает дикая слабость. Авалон аккуратно прижимает меня к своему горячему телу. И я не замечаю, как сама кладу голову ему на грудь. А он... целует меня? Нежно, почти неощутимо. В лоб, в волосы... А я продолжаю беззвучно плакать, доверчиво прижимаясь к груди врага.