– Лайгульф! Ордуэй! Ко мне!

Услышав голос хозяйки, псы притихли и завиляли хвостами.

– Хорошие собачки, хорошие. Ну, успокойтесь, никто вас не обидит, – ласково проговорила Ида.

Собаки тут же уселись рядом, вывесив языки. Видя, что псы больше не собираются нападать, а девушка перестала сопротивляться, норманн поставил ее на землю. Вспышка ярости словно обессилила Иду, девушка чувствовала усталость и опустошенность, и меньше всего на свете ей сейчас хотелось видеть человека, которому, по словам Старой Эдит, она была предназначена судьбой.

Ида молча подняла тело умершей старухи, поразившись, каким невесомым оно стало, и так же молча внесла его в дом, чтобы приготовить там все необходимое для церемонии захоронения.

Дрого поднялся; отряхивая с себя землю и приставшие листья, он наблюдал за Идой, удивленно покачивая головой. Он и представить не мог, что хрупкая девушка способна сбить с ног сильного мужчину и легко поднять и перенести тело умершей старухи. К тому же эта необычная девушка умела незаметно и неслышно, словно опытный лазутчик, следовать за военным отрядом. Так вот из-за чего так нервничала его лошадь – она чуяла поблизости собак, которые сопровождали незнакомку! Дрого мотнул головой, отгоняя эти непрошеные мысли, и подозвал друзей.

– Нам придется выкопать могилу для этой женщины, – негромко сказал он. – Танкред, ты учился на священника и должен знать, что требуется произносить в подобных случаях.

– Кое-что я помню, – задумчиво потер лоб Танкред, – но мне нужна пара минут, чтобы приготовиться.

– Время у нас есть, – буркнул Дрого.

Остальные принялись разыскивать инструмент, которым можно было бы вырыть могилу. Тем временем из хижины вышла девушка с кувшином в руках и направилась к колодцу.

Проницательный взгляд Танкреда отметил жадный интерес, с которым Дрого следил за каждым движением ее гибкого тела.

– Ты вроде бы что-то говорил о поисках провианта? – с невинным видом спросил Танкред. – И о чем-то, на что мы не должны отвлекаться?

Дрого молча поднял свой шлем с земли.

– Учти: прежде чем ты до нее доберешься, тебе придется иметь дело с ее милыми собачками, – подал голос Серл, выносивший из дома какой-то длинный ящик.

– Серл, расскажи ему, что мы нашли! – крикнул Унвин, который шел следом с деревянным крестом в руках.

– Нам не нужно делать крест, Дрого, и даже ничего не придется писать на нем, если только я правильно разобрал эти каракули. – Серл поставил ящик, оказавшийся примитивной, грубо сколоченной домовиной, и взял у юноши крест.

Дрого, обучавшийся в монастыре, мог прочитать самые неразборчивые надписи.

– Ну-ка, дай взглянуть, что здесь нацарапано. «Эдит из Чичестера», а ниже – сегодняшняя дата, – тихо проговорил он, пытаясь справиться с внезапным волнением.

– Ведьма, – прошептал Унвин и перекрестился.

Серл удивленно хмыкнул:

– Я знал многих людей, которые, отправляясь на битву, точно знали, что она будет для них последней, и, поскольку все эти люди были христианами, я полагал, что Господь даст им такое знание, дабы они успели исповедаться. Правда, не помню случая, когда этим знанием кто-нибудь воспользовался.

– Женщины, предсказывающие судьбу, часто живут уединенно, вдали от людей, – вслух размышлял Дрого. – Таких ведуний обычно боятся и ненавидят. Но какое отношение имеет к ним эта девушка?

– Ты боишься, что у нас будут неприятности, если ты возьмешь ее с собой? – спросил Серл.

– А кто говорит, что я хочу ее взять?

– Не кто, а что – твой взгляд. Я даже опасался, что ты начнешь обнимать эту девушку, прежде чем старуха сможет спокойно умереть, – насмешливо пояснил Серл.