— Не смотри на меня так, Лиза, — просит слабым голосом. — Знаю, трудно поверить. Думаешь, Никита стал бы со мной общаться, если бы я специально с тобой так поступил? С человеком, из-за которого его сестра изчезла...

— Ты мог бы донести до меня свои планы...

— Лиз, ты не знаешь, что в тот момент творилось вокруг. Твой отец давил на меня, но из тех, кто прижал меня к стене, он был самым слабым звеном. Я на него не обращал внимания, хоть он и мешался под ногами очень серьезно. Дружок моего отца организовал Никите место за решеткой. Мне глотку со всех сторон грызли. Папа женить меня пытался, с той девкой продажной куда только не отправлял. А я машинально как лох действовал. На все соглашался. Чтобы он поверил, что я хочу шкуру Никиты вытащить из дерьма. А потом оказалось, что твой отец кому-то задолжал. Ник с ума сходил. Сам в хреновом состоянии, плюс отец... Короче, все было слишком запутано.

— А ты был героем в этой истории, верно? — язвлю в ответ. — Всех спасал, всем помогал. Да только я оказалась лохушкой неблагодарной. Оставила тебя, героя, и свалила.

Он молчит некоторое время, не сводя с меня хмурого взгляда. Лишь поджимает губы в тонкую полоску и дышит... Дышит.

— Я искал тебя как ненормальный, Лиза. Мой отец подписал документы, где практически все перевел на мое имя. И да, это была моя подстава. Я всего лишь добился справедливости, заставил отца отступить и даже не думать о политике. Ибо выбора у него другого не осталось. Бумеранг — хреново шутка. Думаю, он уже это понял. Я не женился и даже не собирался...

— Зато целовал ее в губы перед моими глазами. Скажешь, тоже специально? Тебя заставляли? Черт, как же я могу забыть! Ты же роль играл. Ведь везде были камеры, прослушки... Боже, какая же я дура! — невесело усмехаюсь я, еле сдерживая слезы обиды.

— Немного не так. Я не планировал ее в губы целовать. Да и вообще не хотел этого. Но...

— Она сама тебя поцеловала, верно? Прямо в губы, — натянуто улыбаюсь.

Да, я помню, как та девица поднялась на носочки и прижалась к его рту своим. Но это не оправдание. Да и вообще, мы сейчас спорим с бывшим как два ребенка. Или же подростка, которые дико ревнуют друг друга и выясняют отношения в людном месте.

— Главное, что ты хотя бы немного осведомилась о том, что было четыре года назад. Я не по собственному желанию все это затеял. Очень надеюсь, что ты меня поймешь.

— Да, я тебя поняла. Но это совершенно ничего не меняет. Ты как был для меня никем, так им и остался.

— Хорошо, — кивает после короткой паузы. — Для тебя я буду никем, но я хочу, чтобы мой сын знал, кто его отец. И чтобы он меня своим папой называл, а не лучшим другом. Ты прекрасно знаешь, как ему можно все аккуратно рассказать. Он умный мальчик, думаю...

— Исключено, — перебиваю. — Мы на днях уедем отсюда. Далеко и, надеюсь, навсегда. Как жил без нас, так и продолжай. Считай, что мы вовсе не встречались и ты не видел сына. И что я сделала аборт.

Чувствую себя эгоисткой. В глазах бывшего мелькает боль, сожаление. Он лишь крепче сжимает в руке бокал с соком, внимательно смотрит в мои глаза.

— Не слишком жесткое наказание, Лиз? Да, я заслужил. Не отрицаю. И ты права в том, что я мог как-то намекнуть. Но опять же... Мне немного не до этого было. Со всех сторон прижимали. Я думал лишь о нас. Что обязательно поговорю с тобой и все объясню. Именно в тот проклятый день, — грустно усмехается. — Когда я перевернул свою свадьбу вверх дном, я хотел с тобой встретиться. Почти все проблемы были решены. Но тебя нигде не было. И лишь сообщение в телефоне Алены доказало, что я лох и навсегда тебя потерял. Лиз, если ты думаешь... — очередная кривая усмешка, полная боли. — Я не отпущу вас. Арсения уж тем более. Он мой сын, и я имею право находиться в его жизни.