Я снял колпак с холки сокола, и белоснежный красавец взмыл ввысь, в белесое от зноя небо над пустыней. Словил ветер и закружил над песками, высматривая добычу.

Отец погладил своего сокола, но отпустить его не торопился. На его суровом лице лежала печать глубокой задумчивости.

- Висам, ты и сам понимаешь, что никях с этой девушкой невозможен. Само ее пребывание здесь – неприемлемо. И то, что я позволил твоей матери самой заняться ее подготовкой и воспитанием не отнимает того, что ты поступил, как избалованный ребенок, а не будущий эмир.

- Отец, это не обсуждается. Я люблю свою Аблькисс и не желаю видеть подле никого другого. Разве не обещал ты мне, что я найду свое счастье с той, кого полюбит мое сердце?

- Ты все еще путаешь высокое чувство со страстью, Висам. И заключать брачные союзы, руководствуясь лишь зовом плоти – для правящей семьи недопустимая роскошь. Даже если твоя гостья примет ислам, на это понадобится много времени. К тому же, ты просто похитил ее, и намереваешься держать взаперти. Как я понял со слов Амани, она не особо этому рада и рвется улететь домой. Я эмир, и не собираюсь потворствовать преступлению против свободы и части. Ты понимаешь, чем это в итоге обернется?

- Я понимаю одно, отец. Я люблю ее так, как не любил никого прежде. Думаешь, я сам этого хотел? Ты винишь меня в том, что я осквернил наш дом развратом, но в тот момент я действительно думал, что близость с моей Аблькисс прогонит этот морок. Что она манит меня как запретный плод, как смоковница дальних берегов, которую я никогда еще не вкушал прежде. Но после той ночи я не могу не думать о ней. Мое тело и рассудок горят огнем, сердце рвется быть подле нее каждый миг. Даже сейчас я не могу всласть насладиться излюбленной охотой, потому что жажду вернуться и обнять ее. Я даже не знаю, чего я хочу больше. Обладать, порабощая, или ловить ее каждый вздох, предугадывая все желания моей Аблькисс. Помнишь, как всегда с нежностью и любовью ты говоришь о матери? Даже годы оказались не властны над вашими чувствами. Их благословил Аллах, и я чувствую, то же самое произошло и со мной.

- Любовь иногда не дар Аллаха, Висам, а проклятие шайтана. Ты не можешь равнять чужеземку со своей матерью. И пусть я еще не видел твою гостью, я уже понимаю, какие беды ее присутствие нам сулит. И международный скандал – не самая большая из них. Ты увез свободную женщину, к тому же занимающую особое положение в обществе. Бизнес-партнера нашей семьи! Дае если бы ты заручился ее согласием и готовностью, все было бы не так просто. Но ты заставляешь нас с матерью закрыть глаза и участвовать в твоем преступлении!

- Отец, она полюбит меня. Полюбит так сильно, что не пожелает возвращаться туда, где ей день изо дня приходится быть сильной и заниматься тем, чем должны заниматься мужчины. Дай мне совсем немного времени, и увидишь, она примет ислам, полюбит также тебя и мать, и наш союз будет счастливым и долгим. Мы подарим тебе внуков. Все, чего я прошу – это помочь мне сейчас, пока Аблькисс отрицает все произошедшее и не желает слышать зов собственного сердца. Она уже успела полюбить меня. Ей осталось только признаться в этом себе и забыть свою прошлую жизнь.

Султан разглядел среди песков добычу. Сложил белоснежные крылья и камнем пошел вниз. Так же точно сделало сладкий, почти болезненный рывок мое сердце, а имя Киры, вернее, Аблькисс, как я уже давно звал ее, осело сладостью на губах. Сердце давно билось ритмом ее дыхания и глубиной ее глаз, наполняя меня никогда прежде не познанным счастьем. Как мне хотелось тотчас же сорваться к ней, заключить в объятия, стереть поцелуями протест и тоску, чтобы никогда более не захотела она мне прекословить и возвращаться домой!