– Увы, ничего определенного: «Я обыскал верхний этаж старой библиотеки и не обнаружил ничего заслуживающего внимания. Манускрипты в подземелье новой библиотеки находятся в страшном беспорядке; чтобы их осмотреть, потребовалось бы много дней или даже недель, но на это жалко труда, так как они по большей части представляют собой старинные архивы аббатства».

Я прервал чтение:

– Не объясните ли, о чем он говорит?

Доктор Локард улыбнулся:

– Лучше покажу, ведь с тех пор мало что изменилось.

Я пожал плечами, выражая удивление, и вновь обратился к письму.

– Далее он пишет: «Случайно я наткнулся на манускрипт, интересный, вероятно, для тех, кто занимается историей диких племен, которые господствовали в Англии в темные века, до завоевания. Он рассказывает – на самой прискорбной латыни – историю короля, чей прежний наставник (а впоследствии столичный епископ) был на его глазах убит язычниками, захватившими город. Я, следственно, оставил манускрипт там, где его нашел».

– Что же он нашел, по-вашему?

– Не зная ничего об англосаксонском периоде, Пеппердайн не заподозрил, что манускрипт, который он вкратце пересказал, является версией событий, описанных в Гримбалдовой «Жизни».

Доктор Локард вздрогнул. Изо всех сил стараясь говорить спокойно, без дрожи в голосе, я добавил:

– Убежден: это не что иное, как оригинальный текст Гримбалда.

– В таком случае он поможет узнать точно, насколько Леофранк исказил источник.

– И доказать, что, в противность нелепому утверждению Скаттарда, он не сочинил подделку, а всего лишь поправил существующий текст.

– Что будет означать, насколько я понимаю, полный переворот во всех альфредианских штудиях.

– Если текст Гримбалда в основном подлинный, с его «Жизнью» придется серьезно считаться – как с одним из важнейших источников по соответствующему периоду.

– Вам, должно быть, не терпится приступить к поискам? Позвольте, я покажу вам библиотеку.

Вместе мы вернулись в большой холл и по старинной деревянной лестнице поднялись в огромное помещение второго этажа, где через верхние половины высоких окон проникал дневной свет, позволяя любоваться красивым, с подбалочниками, перекрытием.

– После грабежа и пожара, – пояснил доктор Локард, – сотни книг и рукописей сложили там, где они были брошены. Печатные книги оставались на полу, на первом этаже, где за последующие месяцы и годы их рассортировали, но манускрипты представляли серьезнейшую проблему. Одни были написаны на непонятных языках, другие – неразборчивым почерком, поэтому главный библиотекарь произвел предварительный отбор: манускрипты, которые требовали срочного занесения в каталог, отделили от тех, которые могли подождать.

– На чем основывалось это разделение?

– В несрочные попали по большей части собственные документы библиотеки и фонда: касающиеся здания, доходов от аренды и тому подобное; их перенесли в подземелье новой библиотеки, и с тех пор их вряд ли кто-нибудь держал в руках. Важные же доставили сюда, чтобы каталогизировать.

Он показал мне полки, где хранились манускрипты.

– И это было сделано?

– Работы начались лишь восемь лет назад, когда главным библиотекарем стал я. – После краткой паузы он промолвил спокойно и выразительно: – Через полгода, надеюсь, я смогу доложить настоятелю и капитулу, что все готово. Остаются неразобранными по большей части те манускрипты, которые в тысяча шестьсот сорок третьем году были помещены в подземелье.

– Поздравляю вас, доктор Локард.

Он выразил свою благодарность кивком.

– А теперь пойдемте в подземное хранилище.