– Привет, Тит.

– Здравствуйте.

Они подошли к багажнику машины. Солнце ярко отражалось от металла, не способное проникнуть к предметам, коим лучше бы оставаться во тьме.

– Что привез? – поинтересовался Андрей.

– Да как обычно: продукты по списку и кое-что сверху.

Андрей оживился. «Кое-что сверху» означало, что кто-то из жителей Гогланда пожертвовал домашнего питомца на благо науки. Как правило, питомец к этому времени был мертв, а само пожертвование означало передачу тельца за денежное вознаграждение.

Внутри багажника стояли четыре термосумки, три пакета с покупками и обувная коробка лососевого цвета из-под турецких сапог. Андрей заглянул в термосумку, извлек на свет божий огромную стеклянную бутыль со свиной кровью. Отыскал крошечную бумажку, почти у самого донышка, и проверил дату розлива. Хотя говорить «дата розлива» в отношении свиной крови было как минимум комично.

– Что ж, хорошо, хорошо, – забормотал Андрей, заглядывая в остальные термосумки.

Паромник посмотрел на приунывшего Тита:

– На продуктах, выходит, сегодня ты, парень? Проверяй уже.

Тит покосился на Опарина, но тот был слишком занят приемкой темно-красных бутылей. Вздохнул. Извлек из заднего кармана джинсов список.

– Так, посмотрим. Крупа гречневая… Есть. Макаронные изделия в ассортименте… Вроде есть. Опять леска. Много лески. О господи, а это что? – Тит не заметил, как прекратил бубнить, увлекшись процессом.

Население острова Гогланд состояло ровно из сорока человек. На эти сорок человек, живущих на клочке земли, окруженном со всех сторон Балтийским морем, приходились одно почтовое отделение, один магазин, одна гостиница, два маяка, могила адмирала Ивана Святова, лютеранское кладбище, обломки океанографического исследовательского судна «Леонид Дёмин» и один медицинский работник.

Обязанности врача, разумеется, исполнял Андрей Опарин. Поэтому жители острова, зная о его профессиональных пристрастиях, обращались за медицинской помощью на материк. Схожая ситуация наблюдалась и с покупками. Несмотря на островной магазинчик, многие пользовались услугами Федора Паромника. И не потому, что сами ленились добраться до Приморска или Усть-Луги. Просто Паромник мог достать что угодно.

Передав термосумки ассистенту, Андрей уставился на коробку из-под сапог.

– Федь, оно пищало или гавкало?

– Андрей, а тебе не всё ли равно?

– Ну ладно, всё равно, ты прав. А какой срок? Больше трех часов не беру, сам знаешь.

– Часа два с половиной, – лениво изрек Паромник, и даже Тит догадался, что он врет.

– Брешешь ведь, по глазам вижу, – улыбнулся Андрей. – Так откуда улов?

– Лебедев с материка притащил.

– Ну, батенька, это никак не меньше пяти часов, даже если он сам это придушил.

Андрей скинул крышку с обувной коробки, и все увидели мертвую кошку. Молодую, но уже дохлую, без четких причин смерти. Пасть животного была оскалена в предсмертной судороге. Красно-рыжая шерсть свалялась, как после дождя.

– А с детьми ничего не приключалось? – задумчиво протянул Андрей.

Паромник поперхнулся, а потом рассмеялся:

– Так бы тебе и сказали. Ну, расчет?

– Расчет.

Немного поторговавшись – как-никак кошка была несвежей, – Андрей передал Паромнику деньги. Свиная кровь обошлась в двадцать тысяч, включая доставку от самого Соснового Бора, где располагался мясокомбинат. Продукты – всего в шесть тысяч, а кошка – и того в две с половиной.

Когда Паромник, довольно попыхивая сигаретой, уехал, Андрей и Тит покатили тачку к лаборатории. Дорога от ворот шла вверх, поэтому тачку держали вдвоем.

– Андрей Николаевич, вы посвятите меня в тайну красного платка на пирсе? Для чего он?