– Да чё уж там, не благодари, – хмыкнула Катя, убирая подальше в стол тяжелые предметы. На случай гнева «товарища Казлодяна».

Девушка посеменила по коридору к кабинету Артура. Катя вытянула шею, с удовольствием прислушиваясь. Не прошло и пяти секунд, как из-за неплотно прикрытой двери послышался крик смертельно раненного муфлона.

– Вот, теперь порядок, – ухмыльнулась Катя. – А то ходит тут, глазки всем строит. Должна субординацию соблюдать.

Дверь резко распахнулась, и из кабинета вылетел красный как рак Александров.

– Катька, ты!..

– Что вы так шумите, Артур Александрович, – строго произнесла Катерина. – Не успеешь на полминуты отойти с рабочего места, а тут уже черт знает что творится. В чем дело?

– Это ты сказала, что моя фамилия не Александров?!

– Я?! Да побойтесь бога, Артур Александрович! Меня и на месте-то не было, только что от начальства вернулась.

Оленька стояла, бледная как стена, и беззвучно зевала.

– Я же не знала… – наконец жалобно пискнула она.

– Ладно, пойдем, – буркнул Артур. – Будешь бумаги подшивать, а то у меня все руки не доходят.

– Хорошо, – поспешно затрясла головой практикантка.

– Ишь, какая покладистая. Артурчик, ты мне магар должен за практикантку выкатить, никаких проблем теперь с ней не будет.

Артур повернулся и молча сунул под нос секретарше фигу.

Катерина ехидно ухмыльнулась.

– Знаешь, что, – сказал Артур Оленьке, как только они вошли в кабинет. – Ты сейчас повестку свидетелю отнесешь. А бумаги – они подождут. Потом подошьешь.

– Хорошо, – с готовностью кивнула девушка. Она все еще чувствовала себя виноватой, и ей было почему-то стыдно. Настолько, что она предпочла бы больше никогда не встречаться с Артуром. Но поскольку это было невозможно, приходилось смиряться с обстоятельствами.

Цветной бульвар, куда ей нужно было идти, даже осенью полностью оправдывал свое название: утопал в цветах. Оленька родилась на севере, и большую часть своей короткой жизни прожила там же, поэтому буйная зелень и отсутствие холодной зимы все еще приводили ее в восторг. Как и все неофиты, ну или почти все, она сразу стала истовым фанатом Сочи. На коренных горожан, с кислой миной выслушивавших ее восторги, смотрела с изумлением. Как можно мечтать уехать из этого райского уголка в Москву или Питер? Собеседники же смотрели на нее снисходительно, обидно посмеиваясь, разве что не крутя у виска.

– Видишь ли, в чем дело, деточка, – пояснил ей пожилой доктор, к которому она пришла на прием с жалобами на свой сезонный ринит. – Кавказ – не слишком хорошее место для аллергиков. Сочи изначально был выстроен на болотах, и земли здесь специально осушали…

– Да, я знаю, эвкалипты сажали по всему городу, дренировали тем самым почву. Я на экскурсии была, нам рассказывали.

– Правильно. Кстати, эвкалиптов сейчас почти не осталось, а жаль. А что здесь было раньше, до того как земли осушили, знаешь?

– Кажется, нет, – ответила Оля, старательно пытаясь выкопать из глубин памяти то, чего там, скорее всего, никогда не было.

– Каторга здесь была.

– Не верю, не может быть!

– Может. При царе сюда пригоняли каторжан и русских староверов из Сибири на постоянное жительство. Никто не хотел добром на гиблых землях жить. Малярия, стопроцентная влажность и зимой и летом – непригодная для проживания климатическая зона. Дворяне же отдыхать ездили не на Кавказ, а в Крым, на его Южный берег. Вот где действительно целебный климат! Опять-таки Ниццу, Монако любили… По мере того как земля высыхала, климат в Сочи менялся, и город становился все более пригоден для жизни. Вот так и возник сочинский курорт, которому сейчас чуть больше ста лет.