Пораженно присаживаюсь с трубкой в руках на диван, так как не в силах вынести эту информацию стоя. А я думала, что адаптировалась к ударам судьбы. Наивная идиотка.

Мелочь вроде бы, и задеть меня сейчас сложно. Сама дорогу себе пробиваю, с неудачами справляюсь, победам радуюсь — в одиночку, без близких людей. Чтобы не пропасть в миллионном городе, мне пришлось стать наглой, хитрой, продуманной. Меня обижают — а я не обижаюсь, если человек мне понадобится в будущем. Улыбаюсь и иду напролом. На меня орут, а я на следующий день с улыбкой. Меня выпинывают, а я в коридоре жду, в глаза заглядываю. Замечают, запоминают. Где нужно - наивная и доверчивая в платье в розовый горох да с воротничком белым под горло, в другой момент — уверенная в себе, с выразительным макияжем и в строгом костюме, знающая себе цену. Завышающая себе цену, если быть до конца честной.

Но сейчас меня словно отбросило в прошлое, будто мне снова двадцать три, я беспомощная несуразная идеалистка, от которой ничего не зависит. Дрожу отчего-то, моргаю часто, запрещая себе плакать, так не время сейчас нытье разводить. Встала ведь в пять утра, мылась, красилась, наряжалась. Для него. Мечтала, в голове прокручивала.

Мне нужна эта поездка.

Черт, я имею право на эту поездку. Я ждала ее. Заслужила. Пусть Ваня меня не любит, пусть мы даже не друзья, но у нас чертовски богатое прошлое. И я хотела быть с ним, когда закончится этот гребаный ад.

- Юль, у меня есть идея получше, - перезванивает мне его мама. - Может, завтра приедешь на автобусе? Ваня, скорее всего, захочет помыться, отдохнуть, привести себя в порядок. Кому перед девушкой захочется представать в том виде, в котором он будет?

Да мне дела нет, в каком он виде будет.

- Елена Дмитриевна, я вам не помешаю, - выходит так, будто я умоляю, хотя не хотела унижаться. Просто голос гнусавый из-за мгновенно ставшего заложенным носа.

- Хорошо, тогда жди.

- Я сразу к вам поеду, там и подожду.

- Ну, либо так. Как хочешь.

Никогда себе не прощу, что прогнулась в этот момент. Постеснялась сделать по-своему. Досадно, что не успела к сегодняшнему дню купить машину. Надо было вызывать такси и лететь на всех парах туда, ждать его у ворот. Это было важно. Чертовски важно. Но я струсила. Не осмелилась ощетиниться и пойти наперекор его родителям. Все еще старалась понравиться. Покорно еду в их загородный дом на рейсовом автобусе и занимаюсь праздничным столом. Получив смску «мы уже в городе», ставлю мясо в духовку.

Хожу из угла в угол, руки заламываю. В зеркало гляну — бледная, напуганная, заметно, что нервничаю. Надо бы губы подкрасить. А внутри тяжело, переживаю. Надо было ехать. Упустила важный момент. Предчувствие такое, что упустила. Интуиция тревогу бьет, но поздно уже. Не исправить.

Машина подъезжает к забору, я выбегаю на крыльцо и замираю. Опять же, может, нужно за ворота выскочить, к автомобилю кинуться? А вдруг Ваня бы недоуменно приподнял брови? Не видела ж его почти три года. Как правильно повести себя, чтобы никого не смутить? Растерялась и упустила второй момент. А когда он заходит во двор, собака в вольере лаять начинает и бросаться, как на чужого, не знает ведь его, впервые видит. Он глядит на нее, а у меня сердце щемит от несправедливости. Все здесь ему чужое, незнакомое. Следом заходит его мама, обнимает его за талию, наглядеться не может, он ее тоже приобнимает одной рукой. Я делаю несколько шагов вперед, спускаюсь с крыльца, и, наконец, он замечает меня. Наши глаза встречаются.

Он изменился внешне. Мне даже кажется, выше стал. Два с половиной года всего прошло, но сейчас передо мной стоит будто другой человек, крепкий, грудь широкая, мышцы на руках заметные даже через футболку с длинным рукавом. Лицо, наоборот, похудело, стало выразительнее. Мужик. Не мечтательный мальчишка, а видавший виды взрослый дядька. Я как девочка рядом с ним, вмиг робею, теряюсь. И вроде болтали по телефону, общались все это время, а будто бы и не с ним. Две реальности сталкиваются. Смотрю снизу вверх на него, ресницами хлопаю.