Верю в то, что, если я сама буду говорить о любви, быстрее удастся направить Тихомирова. Только вот от себя говорить, конечно же, не буду. Первой ни за что не скажу!

Измучаю себя и его, но добьюсь.

Твержу себе это, прижимаясь дрожащими губами к выемке над ключицами Миши.

– Ты как пойманный в силки звереныш, принцесса, – озвучивает мои мысли Непобедимый. – Расслабляйся. Не трогаю ведь. Дыши.

– Дышу.

– И все с какими-то перебоями.

– Хорошо, что для тебя всегда все легко, – сержусь я.

– Не всегда легко.

Выдает это и замолкает. А я замираю, не зная, что думать. Прикрывая глаза, шумно выдыхаю и, вжимаясь в теплое и крепкое тело Тихомирова, наконец, расслабляюсь.

– Послезавтра у меня полностью свободный день, – сообщает после паузы. – Поедем за город.

Сцепляя зубы, терплю эту констатацию. Сил, чтобы спорить, не осталось.

– И куда именно?

– К озеру.

Догадываюсь, о каком конкретно месте речь. Мы там частенько отдыхали в детстве с родителями.

– Далеко же… Пока доберемся… Пару часов, и назад придется ехать, – размышляю я.

– Не придется. Мы с ночевкой, принцесса.

– Только вдвоем? – задыхаюсь я.

– Безусловно, только вдвоем, – сухо заверяет Тихомиров.

И меня вновь охватывает сумасшедшее волнение.

11. 11

Полина

На дорогу у нас уходит меньше двух часов. Наверное, в детстве мне казалось, что ехать слишком долго, потому что время иначе ощущалось. Какие бы волнения меня ни терзали, рядом с Мишей не тяготит ни одна секунда.

Я, конечно, уже несколько суток вся на нервах. Но по большей части эти переживания все-таки приятные. Клубящаяся в груди эйфория сильнее всех страхов и опасений.

– О чем вы говорили с папой?

Вчера Миша снова возил меня на ужин. И заодно сообщил родителям о предстоящей поездке.

– Хотел поехать с нами, – как обычно, спокойно отзывается Тихомиров.

Меня же это сообщение повергает в шок. Мгновение спустя смеюсь, потому что иного выхода своим эмоциям не нахожу. Миша отрывается от дороги, смотрит на меня и, наконец, тоже улыбается.

Боже, как же он улыбается!

Как я могу оставаться холодной, если от одной этой улыбки внизу моего живота просыпаются бабочки? Не нежно порхают. Взмывают и кружат с безумной скоростью.

– Егор Саныч решил, что мы можем провести выходные, как раньше. Все вместе. Твои, мои.

– И что ты сказал?

– Правду.

– Какую? – допытываюсь я.

– Что в данном случае они нам будут мешать.

Я выкатываю глаза.

– И как папа это воспринял? Не обиделся, я надеюсь?

Тихомиров пожимает плечами.

– Думаю, понял правильно.

– Хорошо, – удовлетворенно киваю.

Откидываясь на сиденье, громко вздыхаю.

– Если хочешь, можешь поспать, – предлагает Миша, бросая в мою сторону очередной затяжной во всех смыслах взгляд.

Я мотаю головой, но глаза прикрываю. Уснуть, конечно, не получится. Какой тут сон! С вечера сердце на повышенных оборотах работает. Вчера, после ужина, Тихомиров снова меня целовал… Очень долго целовал. Вспоминаю, и тотчас по коже мурашки бегут.

– Холодно? Добавить температуру?

Естественно, Миша все подмечает.

– Немного, – отзываюсь, не открывая глаз.

Внутри ведь мне очень жарко. Все полыхает. Я стараюсь не вспоминать хотя бы поцелуи. Но это, очевидно, уже какой-то рефлекс – едва веки опускаются, снова все всплывает. Чтобы это прекратить, приходится открыть глаза.

Тихомиров, если не задавать вопросов, почти никогда не выступает инициатором разговора. Уж пустой болтовней так точно не занимается. У меня, конечно, десятки подходящих вопросов найдутся, но я понимаю, что все сразу вываливать не стоит. Поэтому остаток пути молчу. Посматриваю на него и улыбаюсь своим мыслям. Все-таки я очень счастливая. А буду еще счастливее. Несомненно.