- Я знал, что ты вернешься среди ночи. Ты из тех, кто не остается до утра и на завтрак. Я помню.

Наши взгляды встречаются и на некоторое время в кабинете повисла тишина. У меня у самой в горле пересохло. Хочу открыть рот и сказать что-нибудь, но слова таят в глотке. Подхожу к нему ближе. Смотрю на виски. Черт, я бы выпила, но мне кормить ребенка. Присаживаюсь на подлокотник его кресла и вздыхаю.

А он упирается лбом мне в спину.

- Пахнешь другим мужиком, - выдает недовольно очередную эпичную по степени абсурда фразу.

- Привыкай, - отрезаю спокойно, - я не твоя собственность, у девочек есть потребности.

- Вульгарная волчица.

- О, снова зоофилия. Знаешь, что я помню первое из комы. Лежу я, вокруг меня блаженство тишины, и вдруг ни с того ни с сего, твой голос и это треклятое «волчонок». Я от злости аж очнулась, - поворачиваюсь к нему с едва заметной улыбкой и вижу, что он откинулся на спинку кресла и негромко засмеялся.

- Хочешь сказать, что это не крик Дины вернул тебя назад, а я?

Закатываю глаза. Этот человек невозможен. Только дай повод гордиться собой, он тут же грудь выпячивает.

- Уже начищаешь корону? – кусаю снова, а ему хоть бы хны, - Я слышала плачь Дины. Но ты выбесил меня, придав ускорения.

Он кивнул головой и скептично хмыкнул. Помолчал какое-то время. А затем посмотрел на меня и ехидно ударил ножом в спину:

- Эдик не успел ещё на новом месте обосноваться, а ты уже по рукам пошла. Не так уж и любила?

- Ты идиот, Ник. 

Наконец-то возвращаемся в правильное русло. Когда у меня выходит общаться с ним относительно нормально, я так легко забываюсь и позволяю ему проникнуть к себе под шкуру, что саму бесит. Ему даже усилий прилагать не нужно. А тут он взял и развеял это волшебство привычной дичью.

- Я не любила твоего брата, и давай на чистоту: ты никогда не дал бы нам быть вместе. Мы трое прекрасно это понимаем.

Если уж проговаривать этот абсурд, то без утаек. 

- Я начинаю думать, что возможно это не было такой уж плохой идеей. Зато осталась бы в семье.

- Как чайный сервиз вашей бабушки, да. Пей таблетки что ли, а то с тобой невозможно. Скоро у тебя будет своя семья, - поднимаюсь на ноги, бросаю не оборачиваясь, - я видела кольцо на пальце Лили. И рада за тебя. Ты ее не заслуживаешь, не потеряй.

Его сильные пальцы вдруг перехватывают мою ладонь и не дают мне следующего шагу сделать. Он вырастает рядом. Мы редко стоим так близко друг к другу, что мне приходится буквально задирать вверх голову, чтоб увидеть его глаза.

- Ты моя семья, - говорит он бескомпромиссно, как только я встречаюсь с ним взглядом, а затем его губы касаются моего лба с поцелуем. Странным, как будто каким-то отеческим, но при этом странно трепетным. – И всегда ей будешь, несмотря ни на что, запомни.

Отпускает меня и выходит из комнаты, а я так и остаюсь стоять на какое-то время, потому что не могу поверить в увиденное и услышанное. Впервые вижу, что и младший из братьев Романовых тоже умеет владеть собой. И не ожидала, что это так сильно ударит по мозгам.