Комната Машэ стараниями Всёли превратилась в довольно большой участок леса со всеми неровностями и особенностями почвы настоящего леса. Мне даже казалось, что это просто не комната, а место, которое Всёля то ли похитила из какого-нибудь настоящего мира, то ли вырастила сама. И, конечно, из такого места получился хороший полигон. Втайне я радовалась, что комната хоть большая, но собственным водоёмом не обзавелась.

Когда я в который уже раз свалилась лицом в траву, ощущая неповторимые вкус и запах зелени, земли и грязной лужи, снова подумала о счастье сухопутных пробежек. И подумала, видимо, недостаточно тайно, потому что жизнерадостный голос Всёли сообщил:

— А это хорошая идея! Девочке не хватает воды! Побегай ещё полчасика здесь, а я расширю комнату в другой стороне и наполню прудик.

Я содрогнулась — сквозь гул крови с окончанием этой фразы моих ушей достигла другая, сказанная ласковым мяукающим голоском Машэ:

— Ольга-се вставать. Богиня стать сильной!

И я встала.

Никакой богиней я не была. Я чувствовала себя загнанным стражником, отжатым до последней капли. Но зато паника ушла, да и мыслей никаких, кроме: «Когда же это закончится!» — в голове не оставалось. Остатки страха ещё жили в душе: я слишком хорошо помнила то, как было плохо, и я вставала и двигалась, шла, бежала, ползла вперёд, чтобы вытрясти, растерять по пути ужас, пережитый во сне.

Не знаю, прошло ли уже полчаса, да и забыла я о словах Всёли, но, пытаясь добраться до стены комнаты, искусно оформленной под густую чащу, чтобы спрятаться там и посидеть или хотя бы постоять, прислонившись к дереву, я набрела на пруд. Рассветные сумерки, которыми нас встретила комната Машэ, уже сменились ранним солнечным утром, и вода пруда слепила глаза розовыми бликами. Над поверхностью стелился лёгкий туман, будто воздух был холоднее нового водоёма.

— Давай, Ольга, вперёд! — бодро скомандовала моя Вселенная.

Я склонилась над водой, упёрлась руками в грязные колени и глядела сверкающую гладь, тяжело дыша.

— Ольга где? — послышался тоненький голосок из зарослей за спиной.

— Машэ, ты плавать умеешь? — хрипло крикнула, чуть повернув голову в сторону.

— Плавать? — удивление в мяукающем голоске смешалось с изумлением и непониманием.

И я быстро сдёрнула с себя измазанную, порванную до лохмотьев ночную сорочку и вбежала в воду. Дно на третьем шаге резко ушло вниз, и я нырнула.

А когда вынырнула, у берега, порождая фонтаны брызг, тонула моя юная учительница.

— Машэ!

Я ринулась к ней, за несколько сильных гребков оказалась рядом и с большим трудом вытащила кашляющую девчонку на песчаный берег – она оказалась на удивление тяжелой. А ещё ужасно неудобно было удержать её в воде, скользкую и мокрую, — волос-то не было, чтобы вытащить.

— Ну, Всёля! Ну, удружила! — возмущалась я мысленно, слушая приглушенное хихиканье у себя в голове, а Машке сказала: — Чтобы отрастила волосы! Понятно?! Как мне тебя из воды доставать в другой раз?!

Машэ подняла ко мне мокрое лицо с виноватой улыбкой.

— Ольга-се опять спасла Машэ — Машэ отрастит волосы!

Я сжала губы и молча обняла мокрую девчонку, а она — меня.

— Какая же ты дурочка, Машка! — думала я и глотала слёзы. А ведь для кого-то дурочка — я...

Свежий утренний ветерок быстро выстудил мокрую одежду и заставил нас двигаться.

— Пошли в душ, будем греться, — сказала и провела рукой по едва заметным колючкам на голове моей гостьи. — И спасибо тебе, Машенька. Помог твой способ.

Она улыбнулась ласково и погладила мою ладошку своими тонкими пальчиками.