Теперь я знала, с чем имею дело. Обычный дух Второго Порядка, так называемый Изможденный – искалеченная душа человека, погибшего от голода. Хотя изможденные славились своей скоростью, они были хрупки. Одного хорошо поставленного удара было достаточно, чтобы с ними справиться.

И у меня имелось подходящее оружие – кинжал Серых Сестер с длинным и тонким клинком, созданным именно для таких ударов.

– София, ты ранена?

Она громко шмыгнула носом, а затем ответила:

– Кажется, нет.

– Хорошо. Видишь мой кинжал? Если со мной что-нибудь случится, обещай, что воспользуешься им. Я надеюсь, что тебе не придется, но ты должна пообещать. София?

Она не ответила. Изможденный снова появился у поворота туннеля и мелькнул ближе, приближаясь к нам зигзагами.

– Обещаю, – прошептала она. Девчушка понимала опасность одержимости. Если духу удавалось завладеть телом человека, он мог прорваться сквозь защитные барьеры и даже какое-то время ходить среди живых незамеченным. К счастью для большинства людей, лишь Зрячие были уязвимы для одержимости. В противном случае Лораэль давно бы уже заполонили мертвецы.

Еще одна вспышка. Я полоснула кинжалом воздух в тот самый момент, когда Изможденный материализовался передо мной, пытаясь ухватить костлявыми руками. Освященный клинок прочертил линию золотого огня по его савану. У меня перехватило дыхание, когда ткань растворилась в воздухе, обнажив невредимую плоть. Я зацепила лишь рукав.

Пальцы духа сомкнулись вокруг моего запястья. Ледяные иголочки пробежали по руке, вырывая непроизвольный крик из моего горла. Я попыталась освободиться, но призрак крепко держал мою кисть, прижавшись своим телом к моему. За когтеобразными ногтями я рассмотрела его лицо: когда Изможденный приближался, его огромные челюсти разжимались, словно дух втягивал в себя мою боль, пробуя ее на вкус. В любой момент мои онемевшие пальцы могли не удержать рукоять кинжала.

Я нарочно уронила его. София закричала. Когда внимание Изможденного привлек блеск падающей стали, я схватила кадило покалеченной рукой и вогнала его в грудь духа. Призрак удивленно воззрился на меня, затем выкашлял струйку дыма. Я вдавила кадильницу сильнее, не чувствуя жара металла. Изможденный пронзительно завопил – жутким, отдающимся эхом звуком, от которого по туннелю прокатилась волна холода, всколыхнувшая истлевшие саваны в нишах. Выгнувшись дугой, он пытался выцарапать когтями кадило из груди. Силуэт его начал расплываться, распадаясь на части, пока вдруг не обратился в клочья мреющего тумана.

Свет погас окончательно, все стихло, и неровное дыхание Софии осталось единственным звуком. Я знала, что должна что-то сказать, дабы успокоить ее, но едва могла пошевелиться от боли в замороженном запястье. Она вновь и вновь накатывала волнами покалываний. Там, где Изможденный осквернил мою кожу, уже появились багровые линии синяков.

– Артемизия? – Голос Софии был не громче шуршания мыши за стеной.

– Я в порядке.

Я надеялась, что говорю правду на случай, если придется сражаться еще раз, но сомневалась. От внимания матушки Кэтрин мог ускользнуть один Изможденный, но она не могла не почувствовать присутствие сразу нескольких. Я повернулась к Софии и помогла ей спуститься из ниши.

– Можешь встать?

– Я не ребенок, – запротестовала она, храбрясь теперь, когда опасность миновала. Но когда я отпустила ее, она резко ухватила меня за рясу, отчего запястье пронзила боль. – Смотри!

Впереди в туннеле, отбрасывая корчащиеся тени на стену, сочился свет. Пляска теней сопровождалась хриплым, неразборчивым бормотанием. Меня захлестнула волна облегчения. Я знала лишь одного человека, который мог бы бродить здесь, разговаривая сам с собой.