– Я оставляю ныне сирые земли моих сородичей, которых нет более, – воскликнул он, – и отправляюсь навстречу своей судьбе! Но куда же мне идти? Долго искал я Врата, но так и не нашел их.

Тогда взял он арфу, что всегда была при нем, ибо он был искусным музыкантом, и, не думая об опасности, звонко запел песню северных эльфов, сложенную для ободрения духа. Он пел, и родник у его ног вдруг забурлил и переполнился водой, и по каменистому склону хлынул шумный поток. И Туор решил, что это знак, и тотчас встал и пошел за ручьем. И так он спустился с высоких гор Митрима и вышел на северную равнину Дор-ломина. Поток становился все полноводнее, и Туор шел за ним на запад, и через три дня на западе показались серые хребты Эред-Ломина. Они тянулись с севера на юг, преграждая путь к Западным берегам. В эти края Туор никогда еще не забредал.

Вблизи гор земля снова стала неровной и каменистой, и скоро Туору пришлось подниматься вверх по склону, а поток устремился в скалистую расщелину. Но к вечеру третьего дня, когда над землей стали сгущаться серые тени, Туор увидел перед собой каменную стену, а в ней – отверстие, подобное высокой арке. Поток нырнул туда и скрылся во тьме пещеры.

– Значит, надежда обманула меня! – разочарованно воскликнул Туор. – Мое знамение привело в тупик, да еще в землях, где полно врагов!

Исполненный печали, присел он между камней на крутом берегу потока, и провел там бессонную ночь. Костер он не стал разводить, хотя было очень холодно: шел месяц сулиме, и в этих северных краях было еще далеко до весны, а с востока дул ледяной ветер.

Но когда слабые лучи восходящего солнца пробились сквозь далекие туманы Митрима, Туор услышал голоса и, взглянув вниз, с удивлением увидел двух эльфов, идущих вброд по мелководью. Когда они выбрались на берег по ступеням, вырубленным в крутом берегу, Туор встал и окликнул их. Они тотчас бросились к нему, выхватив сияющие мечи. Эльфы были в серых плащах, но из-под плащей блеснули кольчуги. Туора поразил их облик: он никогда прежде не видел столь прекрасных лиц, но свет их очей был ужасен. Те эльфы, которых он знал, были другими. Туор выпрямился и спокойно ожидал их. Эльфы же, видя, что он не обнажил меча, и слыша его приветствие на эльфийском наречии, убрали мечи в ножны и вежливо отвечали ему. И один из них сказал:

– Мы – Гельмир и Арминас из народа Финарфина. Ты, должно быть, из народа эдайн, что жил в этих краях прежде, до Нирнаэт? И сдается мне, что ты из рода Хадора и Хурина, ибо волосы у тебя золотые.

И отвечал ему Туор:

– Да, я Туор сын Хуора, сына Галдора, сына Хадора; но ныне я хочу оставить наконец этот край, ибо здесь я изгой, и родичей у меня не осталось.

– Если ты хочешь бежать отсюда в южные гавани, – сказал ему Гельмир, – то ты на верном пути.

– Я и сам так думал, – ответил Туор. – Я шел за ручьем, что внезапно источился из горного ключа, и он привел меня к этому обманчивому потоку. Но теперь я не знаю, куда идти дальше, ибо он уходит во тьму.

– Сквозь тьму можно выйти к свету, – заметил Гельмир.

– И все же тот, кто может, идет под Солнцем, – возразил Туор. – Но раз вы из нолдор, скажите мне, если можете, где находятся Врата нолдор. Ибо я долго искал их, с тех самых пор, как мой приемный отец, Аннаэль из Серых эльфов, рассказал мне о них.

И эльфы со смехом ответили ему:

– Твои поиски завершены: мы сами только что прошли через эти Врата. Вот они, перед тобой! – и они указали на арку, куда убегал поток. – Ступай! И сквозь тьму ты выйдешь к свету. Мы покажем тебе дорогу, но провожать тебя мы не можем – мы посланы в те земли, откуда бежали когда-то, и наше дело не терпит отлагательств.