Лиззи замолчала, шмыгнула носом. А я не посмела нарушить тишину.

— Никто не знал, что у нее есть этот мешочек, — тихо-тихо, как будто Клотильда могла подслушать, продолжила Лиззи. — Один раз только… тоже ночью… Клотильда позвала какую-то старуху. Они долго нюхали этот мешочек, разглядывали. И старуха сказала Клотильде, что ему надо тепла. Много тепла.

— Да что же это такое?! — заинтригованная, воскликнула я.

Лиззи решительно отняла от груди свою игрушку и протянула мне.

— Сама посмотри, — не по-детски сурово проговорила она.

Черный кот — это всего лишь кусок толстого одеяла, подбитого ватой. Снаружи черный плюш, черная круглая голова с ушами и глазами-пуговицами. А внутри красный, как кровь, атлас. Даже жутко.

Вдоль всего туловища шел рядок пуговок, застегивающих игрушку. Я распустила их и ахнула, увидев сокровище Лиззи.

— Ну? — произнесла девочка, вытягивая шею.

— Это… это же луковицы редких лекарственных растений! — только и смогла выдохнуть я. — Целое состояние стоят! Вот эти, — я показала Лиззи россыпь мелких белых горошин, — медоцветы. От любой боли и хороши! А вот эти, синие — это сонники. От судорог. А эти, — я взяла желтую плоскую луковицу, похожую на гладиолус, — двуцветники. Эти и мертвого поднимут на ноги!

Эти двуцветники и в самом деле похожи на гладиолусы. Такие же луковицы, желтые и бордовые. Цветут такими же цветами, огромными белыми, или алыми и багровыми.

Только дважды в год.

Первые цветы отцветают в мае, опадают и дают крохотные твердые плоды. Эти плоды хороши от отравлений. Все симптомы убирают. Идеальное противоядие.

Вторые цветы цветут осенью. Их плоды рыхлые, похожи на крохотные ранетки. И вот они опасны. Яд, сильнейший и опаснейший. Но если умеючи развести его в воде, совсем крохотную часть, то им можно вылечить и безнадежного больного. От любой болезни. Хоть бы и от чумы!

Несколько сушеных зрелых плодов лежало тут, в расстегнутой игрушке Лиззи.

Наверное, Клотильда хотела их посадить у себя, продать и разбогатеть…

Луковицы были отличные, крепкие, сухие. Ни пятнышка гниения. Лиззи хорошо их сохранила, отогрела.

— Ты же не будешь возвращать их Клотильде? — осторожно спросила Лиззи. — Она все равно подумала, что их съели крысы. Она положила мешок на печку, в тепло. И крысы его правда прогрызли. А если мы их вернем, то она нас может побить.

— И даже хуже, — вздохнула я. В моем теперешнем состоянии в тюрьму совсем не хотелось.

— Хватит этого, — с сомнением в голосе произнесла Лиззи, — если их продать, конечно, чтоб дом отстроить?

Я вздохнула.

Можно было б сказать девочке «нет», чтобы распорядиться этим богатством самой. Но лгать я не хотела.

— Наверное, хватит, — вздохнув, ответила я. — Ну, отстроим мы дом. А что будем есть? Чем топить его?

Лиззи почесала макушку.

— Может, лучше пустим их в дело? — робко предложила я.

— Это как? — спросила Лиззи.

— Посадим. К весне соберем первый урожай с двуцветников. Я наделаю мази и настойки. Их и будем продавать. За лето и дом отстроим, и денег поднакопим.

Лиззи вздохнула.

— Так долго… — протянула она.

— Долго, — кивнула я. — Но к цели лучше идти верными и маленькими шажками, чем пытаться прыгнуть выше головы.

…Интересно, а к какой цель шла Клотильда? Зачем ей такие растения, с которыми надо уметь обращаться с осторожностью?

И еще вопрос.

Я вдруг вспомнила свою разнесенную спальню, разбитую в щепки мебель.

А где она взяла эти луковицы? Купила? На какие деньги? Клотильда не бедствовала, конечно. Но и настолько богатой, чтоб потратить огромные деньги на луковицы растений, не была.