– Так вы из Нью-Йорка? – поинтересовалась я.

– Нет, из Кентукки. Многие члены клуба живут в Нью-Йорке, но это вовсе не обязательно. Некоторые присоединяются к нам просто потому, что мы предприимчивые, и костюмы у нас здоровские.

– То есть я тоже могу выбрать любую сторону в этом сражении? – с надеждой уточнила я. Может, всё-таки остаться с Бесс и Джордж?

– Конечно, – ответил Тодд. – Те, кто переехал в Америку после войны, выбирают сторону по вкусу, но я обеими руками за почитание семейных традиций. Мой предок сражался в восьмом нью-йоркском полку, поэтому я и обращаюсь к его наследию.

Честно признаться, сердце подсказывало мне то же самое. Я вздохнула.

Вскоре мы вышли на Ривер-стрит. В последние годы этот район стоял полузаброшенный, но ремонт и новые магазинчики подарили ему новую жизнь. На боковой стене громадного здания из красного кирпича выцветшие буквы гласили: «Корпорация наковален Махоуни».

Тодд прочитал надпись и хмыкнул.

– Разве это не фамилия главы исторического общества? Я её помню по тому письму, которое она нам прислала.

– Да, миссис Махоуни – большая сторонница этой затеи. Она хотела отметить семидесятипятилетие нашего исторического общества. А поскольку семья её мужа занималась производством и продажей наковален, она смогла предоставить бывшую фабрику под «рынок времён Гражданской войны».

Мне давно хотелось взглянуть на завод изнутри. Оказалось, он похож на громадную пещеру с осыпающимися кирпичными стенами и крошечными редкими окошками, покрытыми пылью. Всё пространство заполняли временные тряпичные торговые палатки на стальных опорах, и над каждым лотком висела табличка. Жители Ривер-Хайтс прогуливались по рядам, с любопытством разглядывая необычные предметы, связанные с 1860-ми и Гражданской войной: как настоящий антиквариат, так и умелые копии старых вещей.

Меня поразил широкий выбор товаров: валюта Конфедерации, пряжки и пуговицы, винтажные шахматы и колоды карт, солдатские фляги и столовые приборы, сапоги, одеяла, рюкзаки. Кто-то продавал исключительно синие униформы Севера, другой специализировался на серых костюмах Юга. Больше всего было представлено оружия: от карманных ножиков, которые можно спрятать в ботинке, до грузных пушек на колёсах.

– Словно в другое время попали, – прошептала я, разглядывая рынок во все глаза.

– Да, Нэнси, – раздался знакомый голос у меня за спиной. Я развернулась и увидела свою экономку Ханну Груэн. Она стояла у прилавка и любовалась на резную рукоять изогнутой сабли. – Кажется, перед глазами встаёт мой двоюродный прадед Адольф Груэн!

– Он сражался в Гражданской войне? – спросила я.

Ханна покачала головой и рассмеялась.

– Что ты, Нэнси! Он тогда только переехал в Америку из Германии и не сочувствовал ни Северу, ни Югу. Интуиция мудрого торговца подсказала ему, что это отличная возможность разбогатеть, и он неплохо заработал на войне, продавая оружие обеим сторонам.

– Немецкие ружья? – уточнил Тодд, заглядывая мне за плечо. – Они были слишком тяжёлые, не всем удавалось их даже от земли оторвать! Да и какая польза от мушкетов? Другое дело – нарезные ружья с канавками в стволе. Они стреляли ровнее. А к концу войны изобрели многозарядные винтовки, с которыми солдаты могли выпустить шесть зарядов подряд не перезаряжаясь!

Ханна округлила глаза.

– Нэнси, ты привела профессора истории?!

Тодд рассмеялся.

– Нет, мэм, просто меня увлекает эта тема. Я Тодд Уиллеттс, реконструктор. Мы как саранча набегаем на города, где проводятся отличные исторические события вроде вашего.