— Мне на это насрать. Ты свалишь, поняла, сука?

Дальнейшие события для меня сливаются в один сплошной кошмар. Меня снова хватают за волосы и тащат к входной двери. А потом… выкидывают на лестничную площадку. Дверь захлопывается.

Замираю в шоке. Не могу поверить, что со мной случилось такое! Без телефона, без денег… на мне даже обуви нет! Тапки с помпонами слетели, когда подонок ударил меня и я упала…

На мне фактически нижнее белье…

Утирая слезы, приваливаюсь к стене возле квартиры. Что мне остается? Постучаться к соседям, просить телефон… или хотя-бы вызвать полицию. Этот парень явно невменяем! Хотя, такую глыбу парнем точно не назовешь. Я не интересовалась какого возраста дети Фарида. Сейчас жалею об одном — что не попросила показать медкарты его отпрысков. Потому что этот — явно невменяем!

Щелкает замок, дверь квартиры, из которой меня так грубо выкинули, открывается. Псих выходит на лестницу с огромным мусорным пакетом. Поворачивает голову, видит меня…

— Ты еще здесь? — помимо этих слов добавляет длинную нецензурную фразу на другом языке, но смысл понятен.

— Куда я пойду в таком виде? — интересуюсь с горечью.

— Куда подальше.

— Я здесь живу! Кто ты такой, чтобы сметь так со мной обращаться?! — выкрикиваю с яростью.

— Тварь продажная, — парень хватает меня за предплечье и тянет к лифту. Я отчаянно сопротивляюсь, но разве возможно с таким справиться?

Меня вталкивают в лифт, мусорный мешок, высотой мне чуть выше талии, кидает рядом. В тесном пространстве, так близко к психу, чувствую, что не могу дышать. Мечтаю исчезнуть, испариться. Как я могла оказаться в такой жуткой ситуации?

Подонок вытаскивает меня из лифта, я спотыкаюсь, перебираю босыми ногами едва поспевая за ним. Он волочет меня ровно как мусорный мешок в соседней руке. Совершенно бесцеремонно.

— Ты совсем больной? Дай мне одеться! Я уйду, ладно! Но мне надо собрать вещи!

— Все твои тряпки здесь, сука. Похоже у вас давно, много всякой херни успел тебе накупить.

— Мне нужен телефон…

Неожиданно останавливается и прижимает меня к стене, возле двери подъезда.

— Слушай внимательно, сука, — до боли стискивает мой подбородок. — Если ты еще хоть раз позвонишь ему…

Перед глазами все плывет, он так сильно прижимает меня своим телом, что едва могу дышать. Ненавижу этого урода! Лучше бы мы никогда не видели этого Фарида, у которого совершенно больные на всю голову родственники! Это же настоящий маньяк! Придушит и даже не заметит! Абсолютный псих!

— Отпусти… — шепчу полузадушенно.

— Ненавижу таких как ты. Готовы свою молодость старику отдать, за побрякушки, за красивые тряпки. Убожество!

— Ты не понимаешь…

— Это, мать твою, точно! Никогда не мог понять. Слушай внимательно. Больше предупреждать не буду. Ты уедешь, не будешь отвечать на его звонки. Даже если умолять будет. Поняла? Иначе…

— Что? Ну? Что ты сделаешь?

— Тебе не понравится.

Большой палец психа вдруг скользит с подбородка к моим губам. Надавливает больно.

— Красивая сука… Сладкая мордашка. Я бы и сам не отказался выебать такую. Только брезгую после отца.

Мне кажется в этот момент я становлюсь с ног до головы красной. Меня бросает в жар от взгляда, которым псих проходится по мне. Палец давит на губы все сильнее. Проталкивается в мой рот.

Отшатываюсь, больно бьюсь затылком о дверной косяк. Замахиваюсь машинально, не отдавая себе отчета. Еще ни разу в своей жизни я не испытывала такую ненависть!

Урод уклоняется и сам отвешивает мне пощечину!

Прижимаю ладонь к лицу. Во рту привкус крови, кажется он мне губу разбил. По щекам текут слезы. Меня выталкивают на улицу. Солнце заливает красивый, огороженный забором двор.