Когда вспыхивает свет, я жмурюсь и не могу рассмотреть вошедшего. Глаза, привыкшие к темноте, слезятся и болят. Но когда первый шок проходит, в первое мгновение я думаю, что сошла с ума. Что усталость сыграла со мной злую шутку.

Потом ноги подкашиваются, и я сажусь на скамейку.

– Леша…

– Здравствуй, Лиза. Неожиданная встреча, правда?

– Что это значит? Что ты здесь делаешь?

Боже, что я несу?! Лопочу какую-то ерунду, а сама жадно всматриваюсь в знакомые черты. Он почти не изменился… только вернулся к спорту и сменил теплый взгляд на холодное отвращение. Но все еще красивый. При взгляде на него я все еще чувствую, как внутри все сжимается. В нем – черты моего сына, в нем – моя душа, от которой ничего не осталось.

– Ты стащила мой бумажник.

– Нет. Я даже не знала, что ты здесь, я не подходила к тебе.

– И все же бумажник нашли в твоей сумке. А денег там не было.

– Чего ты добиваешься?

– Того, чтобы ты заплатила.

Мы все еще о деньгах?

– У меня нет двадцати семи тысяч.

Я не собираюсь этого добавлять, но слова сами вырываются тихим шепотом:

– У меня ничего нет.

Он подходит ближе. Накрывает сначала запахом, незнакомым – сменил духи. Потом теплом от близости. А потом прикосновением к подбородку, вынуждает поднять голову. Смотреть ему в глаза невыносимо. Я ни разу не отважилась.

– Ошибаешься, Лиза. Кое-что у тебя все же есть.

Губы немеют, а голос куда-то пропадает. Он так близко, и от близости кружится голова. Кажется, я вот-вот проснусь, потому что все мои сны о нем заканчиваются так же, но… это не сон. Это он передо мной, призрак прошлого, демон с холодными жестокими глазами. Я влюбилась совсем не в этого Лешу, но я его таким сделала.

И не жалею об этом.

– Что тебе нужно? Отпусти меня…

– Отпущу. И даже не стану писать заявление. Только ты кое-что сделаешь. Как по мне, это хорошая услуга почти за тридцатку, которую ты сперла.

– Я не…

Он прижимает к моим губам ладонь. От прикосновения по телу идет дрожь, и я даже не могу сказать, страх это или что-то другое, давно похороненное.

– Сейчас ты оденешься и вместе со мной выйдешь из этого гадюшника. Мы сядем в машину, поедем в отель, где ты будешь очень хорошей и послушной девочкой. А когда мы с тобой наиграемся, исчезнешь навсегда, как ты умеешь.

– Мы… Леш, я не понимаю…

– Что тут понимать? – грубо обрывает бывший муж. – Мы с Вадиком хотим тебя трахнуть. Он всегда смотрел на тебя, как кот на сметану, а передо мной у тебя еще пени по супружескому долгу накапали. Одна ночь – и до свидания. Ну, или поехали в КПЗ, потом в колонию.

– Леша…

Я не могу поверить в то, что слышу это от него. Между парнем, в которого я влюбилась по уши, и мужчиной, что сейчас смотрит и оценивает меня, как товар, нет ничего общего. Только внешность, только имя. А душа не его.

– Так же нельзя.

– Почему?

Он жадно рассматривает меня, взглядом скользит по вырезу платья и голым коленкам. Я с горечью думаю, что этот взгляд совсем не отличается от тех, которыми награждали нас богатые клиенты с ощущением вседозволенности. Только ему сейчас действительно дозволено все.

– А если я скажу, что согласна на полицию?

Он может и не отвечать, я знаю, что будет. Сейчас Алексей Каренин – очень богатый человек, способный и доказать мою вину и устроить поездку в не столь отдаленные места. Я очень плохо знаю законы, понятия не имею, сажают ли за такую кражу, но не сомневаюсь, что Леша бросит все силы, чтобы отомстить.

Мы оба знаем, что дело не во внезапно вспыхнувшем желании. И не в злости за потерянные деньги, если они вообще были. Он хочет, чтобы я испытала тот же ужас, почувствовала себя разбитой. Я не ждала милости и прощения от бывшего мужа, но точно не была готова к его ненависти.