– Какую работу? Девушка без документа об образовании может разве что полы мыть. Это единственное место, откуда меня еще не выгнали. Но туда можно и без блата попасть.

– А вот это ты зря. В нормальном агентстве можно иметь нормальные деньги. Знаешь, сколько можно поиметь, убирая офисы? Некоторые уборщицы побольше моего зарабатывают. Хочешь, позвоню знакомой в клининговую службу и попрошу тебя взять? Фирма приличная, я давно с ними работаю.

Я нервно смеюсь, не веря, что действительно это слышу. Боже, ниже падать некуда. Мне предлагает работу уборщицей друг бывшего мужа, которому тот любезно предлагал со мной поразвлечься.

Смех переходит во всхлип, и я закусываю губу до крови, чтобы сдержать рвущиеся наружу слезы.

– Лиза… – Вадим качает головой. – Ну что ты натворила-то, а?

– Оставь. Мои проблемы. Если хочешь помочь, забери у Леши мой паспорт, он остался у него в сумке. На восстановление нет денег. И… сможешь достать мне фотку Артема?

– Лиз, Леха мне печень вырвет, если я с таким подступлюсь.

– Я знаю. Но ведь есть соцсети или еще что-то…

– У Темыча строгий запрет на слив личной инфы. Ты не думай, что из-за тебя, просто Лешка – он теперь не простой парень, у него бизнес, все дела.

– Я знаю. Хорошо. Тогда просто паспорт.

– Давай я тебе с жильем помогу, а?

– Нет, – отрезаю я так холодно, что сама ежусь. – Не нужно, Вадик. У меня есть квартира. Просто забери у Лешки паспорт и привези мне, адрес ты знаешь.

– Ладно, – вздыхает он. – Собирайся.

– Куда?

– Домой отвезу.

– Не нужно.

Но Вадим ничего не хочет слышать.

– Нужно, Каренина, нужно. Хрен знает, что тебе в башку взбредет. Давай, собирайся.

На самом деле я не хочу оставаться в этом номере ни секунды, но никак не могу прочитать в глазах Вадима ответ на насущный и мучающий меня вопрос.

– Зачем ты мне помогаешь? Обозначь сразу ценник… я не привыкла платить постфактум.

Он долго молчит прежде, чем ответить.

– Пока считай, что я – добрый и бескорыстный супергерой.

– А потом?

– А потом будет потом. Собирайся быстрее, мне к восьми на работу.

Это очень безрассудно: садиться в машину к едва знакомому мужчине, который еще совсем недавно олицетворял собой самый настоящий страх. Но я смертельно устала, это был безумно долгий день, а ночь вырвала мне душу наживую без наркоза. Я сижу, закрыв глаза, отстраненно вожу ладонью по мягкой коже заднего сидения, вдыхаю запах ароматизатора и думаю о том, пил ли Вадик и если да, то сколько. Хотя мысль о том, что, возможно, пил, не вызывает ни страха, ни тревоги. Я, кажется, потеряла способность бояться будущего. Все самое плохое уже давно случилось.

– Это здесь? Боже, ну и дыра… дом что, аварийный?

– Уже пару лет хотят признать.

В ночи старый  дом на десять квартир выглядит еще более жутко и убого.

– Ты уверена, что там безопасно?

– Уверена. Спасибо, что подвез.

Там нет горячей воды, а батареи еле-еле греют, но зато там становится легче. Это чувство сложно описать: я помню дом еще с детства, со времен бабушки. Как приезжала к ней и проводила в двух крошечных комнатах самые счастливые часы. Ее мебель еще частично сохранилась и, хоть обстановка давно потеряла шарм и уют, там все же легче.

– Лиз… – Вадик мнется. – Ты только Лешке не говори, если что…

– Не волнуйся. Он ничего не узнает. Спасибо, что подвез…

– Твою мать! – в сердцах Вадим бьет по рулю, и я вздрагиваю. – Ладно. И об этом не говори.

Когда он тянет руку, я отшатываюсь, но замечаю зажатый в ней смартфон.

– Мы ездили на шашлыки в начале осени. Всего пара фоток.

Я резко выпрямляюсь, осознав, что мне сейчас предлагают. Руки дрожат, когда я беру смарт и листаю галерею. Из-за слез, застилающих глаза, толком ничего не видно.