- А теперь слушаем сюда. За эти сутки они нас приютили, накормили, дали нормально поспать и предоставили убежище. Все помнят, что они говорили во время ужина?

- О мирных намерениях и дружбе, - вспоминает Серый.

Воспоминания о прошлом вечере очень светлые и смутные, словно из счастливого детства. Слова размазываются, сливаются, но суть помнится ясно.

- Ага, - поддакивает Тимур. – Типа «да будет совместная трапеза клятвой в дружбе».

- И они дали нам дом на ерундовых условиях, - продолжает Прапор, обводя рукой дом.

- Тебе напомнить, где бывает бесплатный сыр? – очень сдержанно говорит мама. Взвившиеся нервы выдает только её рука, которая сжимает пальцы Серого так, что они белеют.

- Марина, человечество сожрала рыжая дрянь. Мы все уже одной ногой в могиле. Боишься, что будет хуже? Там, - Прапор мотнул головой в сторону границы, - нет ничего. Если мы сейчас уйдем, то вряд ли сможем собрать еды на зиму. Про убежище для зимовки я вообще молчу.

- Вот об этом я и говорю, - не отступает мама. – На фоне всего остального здесь слишком хорошо.

- Я слышал тебя за завтраком, - перебивает её Прапор, спокойный, словно скала. – Ты думаешь, что они создали хмарь. Возможно, ты права. А возможно, что нет. Ты как хочешь, а я между двух зол выберу то, с которым можно договориться. С хмарью – однозначно нельзя. С хозяевами - можно. Тем более, что они тоже испугались.

- Да? – удивляется мама.

- Конечно, - уверенно говорит Прапор: – Зет Геркевич хотел выставить нас отсюда. Стал бы он это делать, если бы не боялся? - и, не видя понимания, добавляет, показав на шею. – Шрам на шее Юфима. Его пытались убить.

Серый чувствует подвох, как и мама, но больше склоняется к разуму, как Прапор. Так делает не только он.

- Если бы эти двое хотели что-то с нами сделать, то уже сделали бы, - подхватывает Михась. – И вообще, это мы первые захотели остаться, они нас не заставляли.

- Ага, - поддакивает Верочка.

Олеся и Тимур задумчиво кивают. Мама переводит взгляд на Серого.

- Мам… Я же тебе говорил, - нерешительно бормочет Серый. – И пока еще ничего не случилось.

- Этого тебе не достаточно? - мама машет в сторону Олеси, которая с отвращением разглядывает вышитый жасмин на подоле своего платья.

- Если честно, - Олеся оставляет ткань в покое и вскидывает на них взгляд, - юбка – это фигня. Джинсы надеть не проблема.

- Можешь, - соглашается мама и говорит Серому: - Сережа, ты обещал меня слушаться. Пойдем отсюда немедленно!

Серого коробит. Изнутри поднимается протест. Она не должна была говорить с ним так! Он не маленький мальчик, чтобы ему указывать подобным тоном! Да еще при всех!

- Мам, - Серый глубоко вздыхает и прикрывает глаза. Ему нестерпимо хочется сказать в ответ что-нибудь грубое. Но он уже мужчина, а мужчина не должен срываться на женщину, когда она от испуга готова наделать глупостей. Тем более на мать. Отец никогда так не делал, Прапор так не делает, и он тоже не будет. – Ты прости, но я никуда не пойду. И тебя не отпущу.

Мама отшатывается и недовольно хмурится, смотрит так, словно он её предал.

- Прапор прав. Мы не переживем эту зиму, если уйдем в хмарь, - торопливо продолжает Серый. - Я думаю, дело не в хозяевах, а в самом холме. Точнее, в том, что лежит под ним. Наверное, это какая-то руда, - и рассказывает о своих размышлениях.

- А что? Логично, - кивает Верочка. – В природе существуют радиоактивные и редкоземельные руды. В холмах могут выходить к поверхности даже самые глубокие и древние жилы. Это возможно, я вам как геолог говорю. Сереж, как ты до этого додумался?