Она уставилась в окно. Эшворт последовал ее примеру и увидел, что наконец приехал Китинг, патологоанатом. Его задержали на другом деле, и тело Дженни Листер все еще ожидало его в парилке.

– Вы были знакомы с погибшей?

– Я видела ее. Но имени не знаю.

– Что вы о ней помните?

– Она все время спешила и никогда долго не задерживалась. Вежливая. Всегда мне улыбалась и махала рукой, даже когда просто проходила мимо через турникет. Обращалась со мной как с человеком, а не с автоматом.

Эшворт подошел к сложной части. Женщина ведь будет защищать своего сына, что бы он ни натворил.

– Вы нашли здесь работу для Дэнни на каникулах?

– Да. – Она сразу перешла в оборону, глядя на него так, будто говорила: «И что? Это что, кому-то навредило?»

– И как ему?

– Он молодой парень. Ему бы больше понравилось валяться в постели или гулять с приятелями. Но это была его идея. Он хочет поехать летом путешествовать и знает, что мы не сможем это оплатить. Так что он сам попросил.

– Нам нужно будет с ним поговорить, – сказал Эшворт. – Он убирался в зоне бассейна. Возможно, что-то видел.

– Для этого моего разрешения не требуется. Ему почти двадцать. Взрослый. Он, скорее всего, уже заступил на смену, если только его впустили в отель.

Полицейский знал, что Дэнни впустили и что он сидит в кабинете Тейлора. Он был следующим в списке для допроса.

– Что вам известно о кражах?

Она осушила бокал, поставила его на стол и продолжила говорить спокойно:

– Ну, такое ведь везде случается, нет? Ничего серьезного. Тут много кто работает. Не понимаю, какое это может иметь отношение к убийству.

– Но наверняка это испортило атмосферу. Поползли слухи. Неприятно думать, что кто-то из твоих товарищей ворует у тебя.

Она пожала плечами.

– Я стараюсь не особенно вслушиваться в сплетни. – Она снова сгребла свою большую бесформенную сумку. – Если это все, то ванна и прохладное вино ждут меня дома. Одного бокала мне всегда недостаточно.

Он остался на своем месте и смотрел в окно, пока она не вышла из отеля. Женщина с ресепшена достала из сумки мобильный, нажала на кнопку и приложила к уху. У машины она повернулась, и он увидел, что она хмурится и разъярена. Эшворт был готов поспорить на свою полицейскую пенсию, что она говорит с сыном.

В это время в доме Листер Вера пыталась убедить Ханну переехать к родителям Саймона, хотя бы на несколько дней, но девушка отказывалась.

– Я хочу не спать всю ночь и плакать. Наверное, напьюсь. Все это я могу делать только в собственном доме.

– Тогда мы можем подрядить офицера пожить с тобой.

– Нет, – ответила Ханна. – Категорически нет. Я бы этого не вынесла.

Она снова подошла к окну и уставилась на сад внизу, который теперь был покрыт тенью.

– Вы останетесь с ней? – Вопрос Веры был адресован Саймону. Девушка не обращала на них внимания.

– Конечно, – сказал Саймон. – Я сделаю все, что она захочет.

Он подошел к Ханне и обнял ее со спины. Кажется, они не заметили, как Вера ушла.

Выезжая из деревни, Вера увидела тот белый дом, о котором говорила Ханна, и, поддавшись импульсу, свернула на подъездную дорогу. Она по-прежнему видела в Саймоне и Ханне лишь детей, и ей бы хотелось, чтобы кто-то из взрослых позаботился о девушке или хотя бы был в курсе происходящего. Кроме того, возможно, мать Саймона и Дженни Листер дружили. Возможно, женщина владела какой-то полезной информацией.

Как только Вера проехала мимо тисовой ограды, она сразу заметила, что сад безупречен. Нарциссы уже отцветали, но все равно все пестрило яркостью: темно-синие гиацинты, незабудки и пурпурные морозники. Лужайку уже даже подстригли – в первый раз за сезон. «Либо эта женщина – фанатик, либо платит садовнику». Вера терпеть не могла опрятные сады и больше интересовалась съедобными посадками, чем цветами. У нее в саду неровными клочками росли одуванчики, и она набирала их листья на салат в те редкие минуты, когда хотела поесть здоровой пищи. Ее соседи, стареющие хиппи, не любили приводить в порядок свой сад. Интересно, что бы они сказали об этом месте.