– Она говорила о своих планах на день?

– Да, она собиралась поплавать перед работой. Ей не нужно приходить к девяти, потому что она часто засиживается допоздна.

– Ты не знаешь, у нее были какие-то конкретные планы? – Вера подумала, что скорее выяснит время смерти, если узнает, когда Дженни пришла в фитнес-клуб, чем если будет полагаться на оценку патологоанатома.

– Кажется, в половине одиннадцатого состоялась какая-то встреча. Она курировала одного студента, и у нее был с ним запланированный сеанс.

– Где именно работала Дженни?

– В управлении социальной защиты населения в Блайте.

Вера посмотрела на нее, немного удивившись.

– Так далеко ездить каждый день!

– Она не возражала. Говорила, хорошо, когда есть дистанция между ней и работой. И, в любом случае, у нее были дела по всему графству, так что иногда ездила далеко.

На мгновение воцарилось молчание, затем Ханна посмотрела прямо на Веру.

– Как она умерла?

– Я не могу сказать точно, милая. Нужно подождать результатов вскрытия.

– Но вы наверняка знаете.

– Думаю, ее задушили.

– Никто не стал бы убивать мою маму. – Девочка говорила с уверенностью – с той же уверенностью, с которой она заявляла о своей любви к мужчине, сидевшему рядом с ней. – Наверняка это ошибка. Или какой-нибудь психопат. Моя мать была хорошим человеком.

Покидая дом, Вера думала о том, что не совсем понимает, что имеется в виду под «хорошим человеком».

Иногда Джо Эшворт думал, что он – святой, раз терпит Веру Стенхоуп. Его жена точно считала его чокнутым – мириться с вечерними переработками, ранними подъемами, срочными вызовами в дом к Вере на холмах. «Если у нее нет никаких семейных обязанностей и вообще никакой жизни, кроме работы, это не значит, что ты можешь все бросать и бежать к ней». Эшворт попытался обернуть это в шутку: «По крайней мере, ты можешь быть уверена, что у нас с ней нет интрижки». Вера была на двадцать лет его старше, тучная, с кожей, изуродованной экземой. В ответ жена нахмурилась и посмотрела на него поверх кружки с горячим шоколадом, который готовила каждый вечер, чтобы лучше спалось. Ей набор веса не грозил. Она только недавно перестала кормить малыша, и дети не давали ей засидеться. «Может, ты и не увлечен инспектором, но у нее могут быть на тебя виды!» На это он рассмеялся, хотя от этой мысли ему стало не по себе. Иногда начальница смотрела на него в упор из-под полуприкрытых век, и он спрашивал себя, о чем она думает в этот момент. Она когда-нибудь вообще занималась сексом? Об этом он не смог бы ее спросить, хотя ее вопросы к нему иногда были личными, почти грубыми.

Итак, она оставила его за главного в фитнес-клубе и отеле, а сама свалила в долину Тайна, чтобы разузнать о личной жизни жертвы. Совершенно не ее задача. Она могла бы предоставить это младшему члену команды. Периодически жена предлагала ему податься на другую должность – если не ради повышения, то хотя бы ради развития и опыта в другом месте. В такие моменты Эшворт думал, что это разумное предложение.

В холле отеля, который наконец опустел, он увидел Лизу – молодую девушку, которую Вера позвала на помощь. Все посетители фитнес-клуба дали показания и разошлись, на двери отеля висело большое объявление, гласившее, что клуб закрыт на сутки «по непредвиденным обстоятельствам». Он считал, что Вера повела себя эгоистично по отношению к Лизе, заставив ее смотреть на тело в парилке, только чтобы выиграть пару минут для опознания. Непрофессионально и жестоко.

Холлом заведовала молодая женщина с польским акцентом. На ней было черное платье и туфли без каблука.