– Демон! – запищал мыш и юркнул под кровать.

Мышу хорошо – его эта дура ловить не станет. А меня – запросто! Жопой чую.

Может, в кота превратиться? Немой, ты где там? В летаргию впал, что ли? Давай, превращайся!

Немой опять не отзывался. Я плюнул на переговоры с внутренним «я» и решил действовать проверенным методом.

Первым делом схватил выпавший из стены кирпич и со всей дури засандалил голове промеж рогов! Голова заорала благим матом. За стеной немедленно отозвались её братья.

Я ещё раз хряпнул кирпичом по голове. Кирпич с хрустом рассыпался у меня в руках. А голове – хоть бы хны! Вопя и щёлкая зубами, она упрямо протискивалась в камеру.

Тогда я вцепился руками в круто изогнутые рога и стал выпихивать голову из камеры. Голова упиралась, но и я не сдавался. Потихоньку, миллиметр за миллиметром, голова убиралась обратно в дыру.

Ох, как эта тварь верещала! Её вопли звучали одновременно утробно и пронзительно. Временами сволочь вообще переходила на ультразвук. Я чуть не оглох на хрен!

А что творилось за стеной! Там визжали, хрюкали, ревели и гоготали. Удары в кирпичную кладку сыпались градом. Стена вздрагивала, но стояла крепко. Видно, у неё было только одно слабое место. Спьяну, что ли, каменщик его строил?

Я помянул грубым словом безымянного древнего строителя и покрепче упёрся босыми ногами в шершавый каменный пол.

Блядь, а что я делаю?!

До меня только сейчас дошло, что если я окончательно выпихну голову из камеры, то дыра освободится! И в неё сможет пролезть такая тварь, по сравнению с которой оскаленная рогатая обезьяна покажется девочкой на утреннике.

Подтверждая мои слова, обезьяна дёрнула головой и чуть не утащила меня за собой в дыру. Я опять уперся ногами в пол и изо всех сил принялся тащить обезьяну обратно.

– Держи, не выпускай! – подбадривал из-под кровати мыш.

Да где же эта грёбаная охрана? Кажется, мне обещали, что в тюрьме я нормально высплюсь. Опять кинули?

Дверь камеры со стуком распахнулась.

– Тащи его сюда, перекидыш!

Я упёрся ногами в стену и поднажал.

Что-то свистнуло возле моего уха, и на башку демона опустилась здоровенная кувалда.

Демон хрюкнул и окаменел.

Каменные рога в моих руках сухо хрустнули и обломились. Я больно шлёпнулся жопой на пол.

– Ну вот, такую скульптуру испортил! – укоризненно пропищал из-под кровати мыш.

За стеной раздавались глухие удары и обиженно взвизгивали демоны. Видимо, охрана наводила порядок.

Рядом со мной, сжимая кувалду, стоял сам начальник темницы.

– Ты как, перекидыш?

Охрененно, бля!

Я с интересом покосился на кувалду. На деревянную ручку была плотно насажена серебряная болванка весом килограмма четыре.

– Нравится? – спросил начальник темницы. – Магический молот! Рукоять – чистая осина! Лёгким прикосновением глушит любую нечисть.

Я перевёл взгляд на окаменевшего демона. На его голове виднелся отчётливый отпечаток кувалды. Да уж, бля, волшебство!

Начальник темницы озабоченно осмотрел дыру в стене.

– Ремонта на двадцать золотых, не меньше, – проворчал он. – А казначей опять сметы урезал. Жаба жадная! Вот бы к нему в сокровищницу этого демона выпустить! Перестал бы на темнице экономить. Хотя… Можно демона из дыры не вынимать! Растворчиком обмажем, оштукатурим, и порядок! А? Как думаешь, Немой?

Я думал только о том, как мне хочется спать!

– Ладно, Немой, ты отдыхай! – сказал начальник темницы. – Тебе ещё утром с Сытиным разговаривать. А это, брат – трудное дело! Смотри, не ври ему. Он людей насквозь видит.

За стеной было тихо. Демонов то ли увели, то ли плотно упаковали в смирительные рубашки. Я растянулся на койке. Мыш повозился под кроватью, потом мягко прыгнул на матрас и устроился рядом. Я уставился в потолок, и перед глазами опять поплыли странные картинки.