А дальше вечер покатился по установленному сценарию. Пришла Наташка, принялась ворчать на Толика, да так громко, что фрагменты семейной разборки долетали в ее комнату:

– …Что, подождать нельзя было, когда я с работы приду и суп сварю? Договаривались же – едим только свое!

– Наташ, да я голодный пришел… Заглянул в холодильник, а там супа не было, один бульон… А от кастрюли на плите так пахло вкусно.

– И ничего, и подождал бы, не умер.

– Но Лиза сказала…

– А что, Лиза для тебя нынче большой авторитет? Она вообще здесь никто, твоя Лиза!

– Ну почему же, Наташ, моя-то? Она не моя…

– А хотелось бы, да? Что я, не вижу, как ты на нее пялишься?

Лиза поморщилась, чувствуя, как поднимается внутри раздражение. Нет, больше невозможно это слушать!

– Фрам… Пойдем гулять, а? Ты как себя чувствуешь? Силы есть?

Пес подскочил с места, завилял хвостом, преданно глядя в глаза: как скажешь, дорогая хозяйка, я для тебя на все готов.

– А после двенадцати еще раз выйдем, ладно? Помнишь, я тому дядьке обещала?

Фрам улыбнулся, соглашаясь. Лиза прислушалась к его дыханию, вздохнула тревожно. Нехорошее было дыхание, тяжелое, прерывистое. Не успел, бедняга, оправиться после болезни, а она гоняет его туда-сюда…

Но избежать столкновения с Наташкой в этот вечер все равно не получилось. Хотя они с Фрамом пришли с прогулки в десятом часу – Наташке давно полагалось быть в своей комнате, пялиться в очередной сериал. Может, этим вечером сериал отменили? И Наташка, и Толик, и даже мама… все на кухне тусовались.

– Лиза, зайди! – выглянула в прихожую Наташка, когда она отстегивала поводок.

Вроде голос был у Наташки относительно нормальный. Вроде ничего не предвещало. Фрам потрусил в комнату, послушно исполняя команду «место», Лиза зашла на кухню, села за общий стол. Мама пила чай, Толик читал газету, Наташка перебирала гречневую крупу. Идиллия, семейная.

– Ну что, работу искала? – тихо спросила Наташка, раскатывая пухлыми пальцами по столу гречневые крупинки.

– Искала.

– Нашла что-нибудь?

– Пока нет.

– Ну, кто бы сомневался…

– Да, с работой сейчас везде трудно, – поддержал разговор Толик, не отрываясь от газеты, – вон, пишут, сокращения везде идут. Времена такие, что сделаешь. Последствия кризиса.

Наверное, не стоило ему разговор поддерживать. Лучше бы уж молчал, честное слово. Наверное, его поддержка послужила для Наташки сигналом к нападению, как красная тряпка для быка. Не зря же она всхрапнула резко, подняла голову, напряглась… Показалось, даже загривок встал дыбом, как у Фрама, когда он злится. И – понеслось…

– Да мне наплевать, какие сейчас времена! Я, что ли, в этих временах виновата? Или у меня они легкие? Пусть идет, ищет себе работу!

– Да где, Наташ? Она молодая девчонка, без опыта… – попытался заступиться Толик.

– Да хоть на панели, какая разница! Таким, как она, на панели самое место!

– Опомнись, Наталья, что ты говоришь… – поперхнулась чаем мама, закашлялась, махнула рукой. – Совсем с ума сошла, что ли?

– А что я такое говорю, мам? Сама разве не видишь, какая Лизка? Все равно из нее никогда порядочной женщины не получится! Вот я, к примеру, в ее возрасте…

– А ты и не была такой в ее возрасте. По крайней мере, килограммов на десять больше была. И с лица не такая, и вообще… – сказала мама.

– Ну и что с того? Зато на панель не пошла! И горжусь тем, что я порядочная! – воскликнула Наташка.

– Хм… Порядочная… Непорядочная… – слегка усмехнулся Толик, поставив локти на стол и устраивая подбородок в ковшик ладоней. – Какие странные оценки у тебя в обиходе, Наташ… А я по этому случаю анекдот вспомнил! Спросили как-то у армянского радио – кто такие непорядочные женщины? Армянское радио подумало и ответило – непорядочные, мол, это те, которые нравятся мужчинам. А все остальные, стало быть, порядочные. Смешно, правда?