Наташка смеется, а затем плюхается на стоящий в углу диванчик.

― Не знаю, Поль. Я просто попробовала. Мне говорили, что владелец зачетный мужик, но я не думала, что настолько. Он какой-то не зазнавшийся что ли, понимаешь? И сотрудники его уважают. Сколько здесь работаю, ни разу не слышала о нем плохого слова.

― Я всегда считала, что даже в такие места берут по знакомству.

― Ну у тебя так и вышло, ― улыбается, и мы обе заходимся смехом. ― Ну и рассказывай давай, как тебе первый день?

― Устала, ― признаюсь, ― но больше даже морально. Столько информации, что, кажется, даже половину из этого не смогу уложить в голове.

― Сможешь. Я первый месяц тоже потерянная ходила. Задавала тупые вопросы, путала этажи, коридоры и комнаты. Пару раз даже ошибалась со списками. Но слава богу несущественно, хотя думала скандал поднимется...

― Не поднялся?

― Егор Александрович всё утряс. Причем лично. А потом ещё подошел и попросил меня не волноваться. Говорю тебе, мужик обалденный.

― А у него есть кто-то? ― само срывается с языка.

Любопытство побеждает здравый смысл, хотя не скажу, что схватка шла на равных. С благоразумием мы не то чтобы дружим… да и общаемся так, поверхностно.

― Да вертится вокруг него одна. Уж не знаю, дошло ли у них до постели, слухи разные ходят, но то, что она хочет прибрать его к рукам, всем уже давно известно. А ты что, глаз на него положила? ― улыбается, и понимая, что выдаю себя, быстро смаргиваю.

― Нет, конечно. Я так, просто…

― Не думаю, что мы ему интересны. Несмотря на человечность, он всё-таки птица высокого полета. Хотя эта Анжела на мой взгляд совершенно ему не подходит. Ты лучше.

И вроде говорит это, особо не вкладывая в свои слова смысл, но они всё равно западают мне в душу. Я лучше. А ещё он меня знает. Впрочем, навряд ли помнит. Не узнал ведь вчера, когда мы столкнулись. А, если и узнал, то не подал виду. Хотя какой в этом смысл? Из-за полета, о котором заикается Наташка? Возможно, я просто слишком большая мечтательница, раз надеюсь на то, что он меня заметит.

Ну заметит и что? Скажу ему ― «привет»? Спрошу, как у него дела? И что дальше?

А дальше ― НИЧЕГО.

Это и Ивану-дураку понятно.

Переворачиваюсь на другой бок и всю ночь безуспешно пытаюсь уснуть. Не самое лучшее начало для второго дня на работе. Заспанная, заторможенная горничная ― ну прямо лицо Ривьеры, ага. Такими темпами мне не видать повышения.

Поэтому, чтобы продержаться, выпиваю три чашки кофе по дороге на работу и ещё около десяти за смену ― незаметно, в подсобке, вливая в себя допинг быстро, но главное, эффективно. Потому что почти до самого конца ношусь по отелю, как заведенная, отрабатывая все положенные мне за сегодня номера, и даже успеваю помочь Наташке.

― Девочки, хорошие мои, выручайте, ― слышим с Долговой, когда уже начинаем переодеваться. ― Анечка заболела, Женечке ребеночка не с кем оставить. Она, конечно, хотела привезти его сюда, чтобы он в игровой побыл с няней, но вы же её знаете, бегала бы к мальчишке каждые полчаса, ну и какая бы это была работа? ― отмахивается Марина Николаевна. ― Уж точно не плодотворная.

― А что случилось? ― спрашиваю, не понимая, в чем собственно сыр-бор.

― Остаться нужно в ночную, Полиночка. Ты можешь?

― Эмм, думаю, могу. Нужно только папе позвонить.

― Отлично, ты очень меня выручишь.

― Хочешь, я останусь? ― предлагает Наташа, но я уверенно верчу головой.

― Нет, иди домой. Я отработаю.

― Я зайду к твоему отцу, проверю, чтобы он принял все лекарства.

― Спасибо.

― Поесть только не забудь. Ни крошки в рот с утра не брала.