Только один человек почти пробил брешь в моей «самообороне».

И именно с ним судьба, словно в насмешку, сталкивает вновь. Замешкалась, задумалась, и вуаля — мне пришлось задержаться, чтобы сдать учителю физкультуры норматив по отжиманию.

— На, передай Долматову ключ от тренерской, — Петрович достает связку из кармана и трясет ею перед моим носом, точно новогодними бубенчиками. — Видел, что вы с ним общаетесь.

Я не вижу в его просьбе ничего криминального, поэтому соглашаюсь. Беру ключи и иду переодеваться. Следующая пара у Людоедовны, а она терпеть не может опозданий. Все-таки, мать у Рощиной та еще стерва, хоть и немного смягчилась в этом году…

В мужской раздевалке никого нет, решаю оставить ключи на скамейке и уйти, как вдруг дверь распахивается, заставляя меня вздрогнуть от испуга.

Не могу поверить своим глазам, когда вижу Ремцова собственной персоной.

***

— Что ты тут делаешь? — грубость Льва заставляет меня оторопеть.

Я точно не ожидала его увидеть здесь и сейчас. Даже не знаю, что ответить, язык намертво приклеился к нёбу.

Ситуация усугубляется, когда из душевой выходит Влад. Только сейчас понимаю, что не обратила внимания на звук льющейся воды, так была занята своими мыслями и переживаниями.

— О, Эл! — он так широко улыбается, будто мы с ним не виделись тысячу лет. — Что тут делаешь? Дарова, что ли? — обращается уже к Ремцову, который в ответ лишь неопределенно ведет плечом.

Удивительно, как по-разному звучит один и тот же вопрос.

— Занесла ключ, — стараюсь не пересекаться со Львом взглядом. — Тренер просил передать, — киваю на скамейку и уже собираюсь уходить, как Влад буквально добивает меня перед тем, кого я избегаю:

— Слушай, Эл, так, что, насчет кино?

— Я… — Запинаюсь, понимая, что не знаю, что ответить. — Давай позже поговорим, — почти пулей вылетаю из раздевалки. Чувствую, как бешено колотится сердце, когда меня очень быстро нагоняет Ремцов.

— Ковалева? — окликает он меня даже не по прозвищу, а по фамилии.

Не остановиться не могу, уж больно требовательный у него голос.

— Что? — поворачиваюсь к нему, машинально облизываю пересохшие губы.

Лев подходит ближе и останавливается в шаге от меня. Он осунулся, отрастил небольшую щетину, которая ему, впрочем, идет. В остальном выглядит как раньше, но вот взгляд… Господи, сколько в нем льда! Не смотрит, а царапает своим безразличием!

— Сходи с парнем в кино, не обламывай, — говорит он вкрадчивым тоном. — Уверен, Долматову ничего не светит после свидания, ты же вся такая недотрога. Хотя…

Поднимает руку и хочет провести костяшками пальцев по моей щеке, но в последний момент передумывает и сжимает пальцы в кулак:

— Все больше склоняюсь к мысли, что ты только со мной так себя вела, Ковалева. — Циничная усмешка пробирает до мурашек. — Образ, чтобы набить себе цену.

Лев говорит это и уходит. Оставляет меня одну наедине со своими страхами и болью. Лишь прикрываю глаза, мечтая о том, чтобы этих мгновений не было.

Совершенно не представляю, как быть дальше. Как ходить на пары и пересекаться с Ремцовым. Каждый раз видеть презрение в его глазах…

— Алиса!

Вздрагиваю, когда меня окликает Влад. Я и забыла про него…

— У тебя где пара?

— В первом корпусе.

— Нам по пути, — улыбается он довольно. — Слушай, все в порядке?

— Да, вполне, — веду плечом, не желая вдаваться в подробности того, что послужило причиной моего испорченного настроения. Незачем Владу знать о наших со Львом разборках. Это все в прошлом. Почти.

— Мне показалось, что ты и Лев…

— Показалось.

Выходит грубовато, но мне в какой-то момент становится все равно. Снова переключился невидимый тумблер. Один плюс — так легче пережить ту боль, что я испытываю каждый раз даже от одной проскользнувшей мысли о Льве.