– Слушай, прости. – Тихо говорю я. – За тот раз, ладно? Когда я сказал…

– Неважно. – Отрезает она решительным жестом.

– Нет, важно. – Выдыхаю я. – Наговорил тебе кучу всего. Обозвал. Еще Андрея приплел. Просто… Блин, не знаю, он, правда, классный. И одинокий. Почему бы вам не сойтись? Ты никогда не думала об этом?

Мать, молча, мотает головой, а потом отвечает:

– Нет. Он достоин кого-то лучше женщины, которая никому не верит и боится мужчин. – Прикусывает губу, затем бросает короткий взгляд на наручные часы и натягивает на лицо улыбку. – Ладно, мне пора, а то опоздаю.

Она встает, залпом допивает кофе и ополаскивает чашку в раковине.

– Мам… – Тяну я.

– Так как она держится? Ты так и не сказал? – Беззаботно, будто и не было сейчас этого разговора, интересуется мама. – Сильно переживает, что отец уезжает?

– Да, но с Аленой все будет в норме.

– Прекрасно. – Улыбается она. – Я тоже думаю, что все будет хорошо.

Поставив чашку на полку, мать хлопает меня по плечу, словно боится, что я ее оттолкну, если она меня поцелует, и спешит в коридор. Слышно, как стучат ее каблучки.

– До вечера! – Звенит ее голос.

– До вечера. – Задумчиво отвечаю я.

Мысли невольно снова возвращаются к маминому предположению о том, что мы с Аленкой можем быть ближе, чем просто друзья. Вот ведь умора. И как ей в голову пришло? Расскажу Алене, она обхохочется.

Допив кофе, я беру вещи, выхожу из дома, поднимаюсь по тропинке и оказываюсь перед домом Красновых. Подруга уже ждет меня, сидя на ступенях.

– Мур. Ты как? – Спрашиваю я, усаживаясь рядом.

– Он уехал. – Отвечает она, глядя вдаль. – Его полчаса назад забрал служебный автомобиль. Мы ничего не успели, даже не купили мне гитару.

Алена напряжена всем телом, кусает обветренные губы. Ветер колышет ее волосы, и они мягко касаются моей щеки и шеи.

– А знаешь что? – Я кладу руку на ее колено. – Давай прогуляем сегодня уроки?

– Шутишь? – Бесцветным голосом спрашивает она.

– Нет. Я серьезно. Возьмем и не пойдем в школу.

– А куда пойдем? – Алена устремляет на меня свои большие глаза со светлыми колосьями-ресницами.

– Не знаю. – Я пожимаю плечами. – Куда-нибудь.

– Так нельзя. – Улыбается она. – Нельзя прогулять бесцельно. Нужен план.

– Хватит с меня планов. – Говорю я, встав. – Будем импровизировать! – Протягиваю ей руку. – Доверься мне.

Сначала подруга качает головой, затем уверенно вкладывает свою ладонь в мою, а затем я поднимаю ее со ступеней рывком, и мы бежим вниз по улице, куда глаза глядят.

– Как тебе эти? – Никита перебирает джинсы на стенде.

Мы в мужском отделе торгового центра. В ранний час тут почти никого, и в этом лабиринте из стоек, витрин и полок мы, как в городе свободном от людей, предоставлены самим себе.

– Скучно! – Откликаюсь я, роясь в ряду с рубашками.

– А такие? – Он показывает широкую модель с заниженной посадкой.

– Уже интереснее.

– Эти? – Высоцкий рывком срывает с полки джинсы фасона «баллон» из линялого денима.

– Прикольные. – Одобряю я.

Он сгребает сразу пять пар и скрывается в примерочной. Я подаю ему за шторку несколько рубашек в расслабленном стиле и пару рваных футболок, а сама сажусь на подиум, предназначенный для выкладки новых коллекций, предварительно сдвинув одежду к краю.

– Это что, «Muse» играет? – Интересуется Никита, копошась за шторкой, когда я включаю песню на телефоне.

– Да, детка, ты будешь дефилировать под музыку! – Отзываюсь я, прибавляя громкости.

Играет композиция «Plug in baby», она динамичная и экспрессивная. И у меня не получается удержаться от смеха, когда с первыми словами песни Никита появляется из примерочной и начинает, забавно двигаясь, подпевать солисту.