— Что? — тихо спросил ты. Такой спокойный, тихий, будто с головой ушедший в мою странную историю. 

Ты расслабился и обнимал меня некрепко, просто чтобы я чувствовала на себе твои руки. Пальцы легко скользили по ткани, и я чувствовала их успокоительное тепло. Ты был сейчас глубже неба над нами, я видела, как ты близок, как искренне хочешь понять. Сложно влезть в чужую шкуру. Знаю. Но ты тогда действительно этого хотел, и я льнула к этому теплу. Против воли погружалась в него, потому что была чертовски одинока. 

 — Ну, знаешь, иногда она мне говорила “Что с тобой не так?” Она это не у меня даже, а у себя спрашивала. Иногда мне кажется, что она просто не могла придумать, за что меня полюбить также сильно, как Серёжу. И со временем я стала хотеть разочаровать их. Папеньку, маму. Я хотела, чтобы папенька меня не хотел обратно, чтобы мама не видела во мне ничего хорошего и любимого, — горло снова сковало. — Мне стало нравиться быть отшельницей. Максимально отдалить их, чтобы они поняли, как я им нужна… Теперь, когда желание исполнилось, я больше не хочу. Как в сказке… В… какой?

 — Питер Пен? — предположил ты, касаясь моего виска губами. — Или “Простоквашино”? 

Мы продолжали сидеть на балконе так долго, что я начала замерзать, и чем холоднее становилось, тем больше ты меня в себя укутывал, тем больше прикасался, гладил, натягивал на меня своё тепло. Я смотрела на тебя и думала о скулах, как у молодого Деппа. О твоём чётко обрисованном профиле “идеального” мальчика, который настолько тошнотворно хорош, что хочется это исправить. Мы сидели, и я понимала, что становится чуть веселее, по крайней мере, не было желания взять в руки телефон.

15. Глава 14. Райт нау в 2019-м

У меня сложные отношения с мамой.

Мама меня не понимает.

Всё пошло с детства. С мамы. 

Я никогда не говорила с мамой по душам.

Мы с мамой не близки.

Маленький и жалкий список из сотни похожих фраз, описывающих отношения с самым близким человеком. С него начинается жизнь. С него закладывается наше отношение к семье. К нашим собственным детям, к нашим мужчинам. К нашим женщинам. К сексу, взрослению, питанию, стилю… У кого-то больше, у кого-то меньше. Это как волна, которая лижет берег, она может остановиться в любом месте. Может осторожно обнять сантиметров тридцать песка, а может как цунами затопить всю твою жизнь. 

“Мама” может закончиться в пять, в десять лет, в пятнадцать, как ты захочешь или она захочет, или судьба распорядится. Может не закончиться никогда. А может стать снова мамой спустя много лет. Универсальный человек, который всегда имеет право вернуться, и к которому всегда можешь вернуться ты, если у вас есть на это силы и внутренние ресурсы.

Что я запомнила на всю жизнь? 

Что главная ошибка, которую я когда-то совершила с мамой — перестала нуждаться в ней. Даже в мелочах. Нельзя вырастать из этой маминой любви, как из детской куртки… Даже когда покажется, что ты знаешь мир лучше, что ты выше, что для этой женщины ты теперь покровитель, что теперь ты заботишься о ней, а не наоборот. 

Настал момент, когда я поняла, что она должна оставаться всемогущей, она должна быть нужна. А я это потеряла. Выросла из неё, перестала хотеть её внимания и любви, а она… расслабилась. Стала стремительно опускаться, позволяя мне заполнять её мир своей значимой высоченной фигурой.

 Снисходительное “мама”, когда говоришь с Маней. Напряжённое “мама”, когда говоришь с папой. Насмешливое “мама”, когда говоришь с мужем. И самое любимое: “Бабушка”, когда говоришь с детьми.