– Не гони так, – не открывая глаз, попросил Валентин. – А то сейчас самое время разбиться.

Сверкающие стены небоскребов пускали тысячи солнечных зайчиков, торговый дом на Савеловской отливал ртутным блеском. Андрей много раз мысленно сравнивал город с растущим кристаллом, и сейчас это сравнение пришло снова – само собой. Ветер шумел в приоткрытом окне, шелест колес то нарастал, когда машина проскакивала под прозрачными трубами надземных переходов, то снова растворялся в открытом пространстве, стиснутом лишь щитами противошумных экранов. Это создавало отчетливое ощущение волнистости, хотя трасса была ровной – настоящая асфальтовая река, гладкая и сверкающая, как застывшая лава.

– Сегодня что, солнечная активность повышенная? – спросил Андрей.

– Не знаю, – пожал плечами Пашка. – Включил бы радио, там скажут.

– Ну его на фиг, – отмахнулся Андрей. – По всем станциям крутят одно и то же.

Он перестроился на фрилайн и еще добавил скорости.

Длинные гудки в трубке тянулись немыслимо долго.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Валентин.

– Дома никого нет. – Андрей нажал кнопку отбоя и сел на диван.

– В каком хоть районе она живет?

– Медведково. Но до самого дома я ее не довозил. По номеру телефона в крайнем случае можно адрес узнать.

– Жаль, что программ не осталось. – Валентин вздохнул и сел рядом. – Можно было бы их распотрошить и понять, как все устроено. Тогда саму девушку можно было бы и не беспокоить. Похоже, она даже не знает, каким сокровищем обладает.

– Ну, это уже воровство, – раздался с кухни Пашкин голос. – Я вам обоим шеи сверну, если вы всерьез об этом подумали.

– Такие деньги не воруют, – усмехнулся Валентин. – Они либо идут в руки, либо нет.

– Это ты брось. – Пашка показал голову из-за дверного косяка. – Нам что, на четверых будет мало?

– Ладно, ладно… Остынь, – успокоил его Валентин. – Я пошутил. Рыцарь.

Андрей вспомнил, как год назад Пашка заявился к нему с разбитой физиономией. Причиной физических повреждений оказалась обычная подвальная мышь, которую пятеро подростков подвесили за хвост и пытались расстрелять из пневматики. Пережить издевательства над живой тварью Пашка не смог, отцепил мышь и выпустил, за что был избит до сотрясения мозга и вынужден был не только на две недели взять неоплачиваемый отпуск, но и объясняться с милицией. Только его заслуги перед МВД в качестве программиста-замочника позволили ему избежать суда – одному из подростков он умудрился сломать руку, а другому нос. Мышь, вредный грызун и переносчик заразы, не давала свести дело к необходимой самообороне или крайней необходимости. Тогда дело окончилось для Пашки публичными извинениями, солидным штрафом и оплатой лечения пострадавших парней.

И ведь он ни о чем не жалел. По крайней мере, на словах.

– Даже если бы программы были, – заявил Пашка, – я бы их не взломал. Судя по способностям нашей таинственной незнакомки, она меня самого многому могла бы научить. Хотя, с другой стороны, может, и не пришлось бы ничего ломать. Может, там простенькая утилитка – запустил, и все.

Андрей никак не мог решиться сказать про мини-диск. С одной стороны, была вероятность восстановления удаленных данных, а с другой – если не восстановятся, Валентин может нешуточно разозлиться. Получается, что именно он, Андрей, не понял, с программистом какого уровня имеет дело, стер все данные с диска, а под конец еще и уничтожил все доказательства открытия. Как специально. Так и назовут – «диверсант».

Но тут его пронзила всплывшая в памяти фраза: «Он у меня последний».