Хорошо получилось. Прямо сам заслушался и, судя по всему, произвёл впечатление на оружейника. Его глаза горели как у ребёнка, услышавшего новую сказку. Всё-таки какая-то польза от прочтения бульварных романов была, потому что из серьёзных книг научиться разливаться такими вот соловьиными трелями не получится. А так просто нужно сдерживаться и не впадать в особо приторный пафос. Это заковыристое слово я узнал из научного труда по философии, а не из духовного наследства чужака, что меня особо радовало. Не всё же жить заёмным умом и знаниями. Нужно развивать свои собственные.

– И что же дальше случилось с этим самураем? – старательно проговаривая явно незнакомое ему слово, спросил оружейник. – Вы ведь не собираетесь выкупать его из боярской шахты?

– В этом нет никакой нужды, – вернув клинок в ножны, ответил я. – Он уже пару лет как отработал виру и вернулся в Пинск. Сейчас нанялся в речные доки охранником. Говорят, пришёл в крайнее уныние и почти спился.

– И вы решил взбодрить его таким подарком? – недоверчиво спросил оружейник. – Но зачем?

– Я хочу обучиться у него нихонскому бою без оружия.

От удивления седые брови Олега Остаповича взлетели ещё выше.

– Вы планирует участвовать в кулачных боях?

– Нет, – улыбнулся я такому странному предположению. – Просто не люблю, когда меня бьют. Вот и решил научиться давать отпор.

Оружейник сначала нахмурился, а затем, похоже, вспомнил, в каком непотребном виде я к нему пришёл в первый раз, и понятливо кивнул, но всё же решил вставить своё возражение:

– К чему все эти сложности? Коль уж возникла нужда, так найдите кого из старых кулачных бойцов, они вас и обучат. Или просто носите с собой, к примеру, этот меч, и ни один бузотёр к вам и близко не подойдёт. А если сунется, так зарубите его, и вся недолга. Супостата с ножом такой клинок быстро отправит на тот свет, даже если будет в не особо умелых руках. И вы как ушкуйник будете в своём праве.

Не во всём я был согласен – не очень умелыми руками этим мечом и порезаться можно, но дело всё равно не в этом. Да и что-то наш разговор получился слишком уж откровенным, впрочем, никаких своих тайн я сейчас и не выдавал.

– Чтобы пояснить свои мотивы, Олег Остапович, я расскажу вам ещё одну историю. Как-то довелось услышать разговор двух биндюжников. Одного из них разозлило поведение какого-то оборванного инородца, работавшего в доках простым сторожем, вот он и решил проучить нахала. Попытка вышла неудачной. Мнивший себя хорошим бойцом биндюжник сам не понял, каким образом оказался на полу, попытавшись ударить невысокого, щуплого и явно пьяного с утра пораньше сторожа. Поначалу он решил, что просто оступился, и напал снова, да ещё и палку прихватил, но опять полетел кубарем. При этом сторож его ни разу не ударил, лишь толкнул легонько, но так, что бедолага с третьей попытки едва не проделал своей головой дырку в кирпичной стене. Дальше – больше, биндюжник подговорил дружков, и на сторожа напали уже четверо. Но им это не помогло, и история повторилась. За время сшибки нихонец ударил только один раз, и то всего лишь отвесив пощёчину заводиле.

– Согласен, – кивнул выслушавший меня, но явно всё ещё не убеждённый оружейник, – диковинное умение, но, как по мне, проще всё же освоить кулачный бой и быстро выбить пару зубов супостату, а не возиться с ним, валяя по полу. Или же, как и говорил ранее, зарезать, чтобы другим неповадно было. Мастера ножевого боя я вам и сам смогу посоветовать.

В его словах, конечно же, имелась правда, но своя, ушкуйная, а мне было ближе именно то, что говорил отец Никодим. Поэтому я печально вздохнул и сказал со всем доступным мне смирением: