Я почувствовала, что горю. Рухнула на пол, с криками принялась кататься, сбивая невидимое пламя. А они молча смотрели. Холодные и сосредоточенные. Только лицо Элгана дрогнуло.

Почему-то он утратил сокрушительную невозмутимость, когда я свалилась с ног. Но мне было плевать на его лицо. Плевать, почему он тревожно подался вперед, будто порывался броситься ко мне. Моя кожа горела, я корчилась от нестерпимой боли.

А потом все резко прекратилось. Терилий потух. Мое тело враз сделалось холодным – горение исчезло, как галлюцинация. Ни следа ожогов на коже.

Раздался глухой шлепок. Что-то шмякнулось из необлицованного проема на пол. Я отняла руки от глаз и увидела рядом с собой человеческое тело. В одежде, нетипичной для Веравина… но так хорошо знакомой мне. До боли знакомой.

Джинсы, спортивный джемпер, кроссовки… рюкзачок за спиной. Светло-русые волосы… Неужели это… Нет. Это невозможно. Этого не может быть, потому что этого не может быть.

Тот, кто лежал на полу… вернее, та – подняла голову. Приподнялась на руках, огляделась. Наши глаза встретились. Ужас и паника, охватившие меня, отразились в ее глазах… Нет. В моих глазах.

Ибо эти большие зеленые глаза с длинными ресницами я видела в зеркале тысячи раз за свою недолгую жизнь. Мои собственные глаза. И сейчас они вылупились на меня чужим взглядом. Напуганным, непонимающим. Как, должно быть, таращилась сейчас и я.

Ведь из ниши в стене вывалилась я сама. Точнее, мое тело – тело Юлии Чередник. И его занимала чужая душа. Как я сама сейчас занимала чужое тело.